Месяц: Март 2015

Хотел бы напомнить вам прекрасные строки из Великого Акафиста Пресвятой Богородице, звучащие так: «Радуйся, высота, недосягаемая для мыслей человеческих; радуйся, глубина, непроницаемая и для ангельских очей». Если вы помните, темой чтения за обеденной трапезой было смирение. Это именно то, что столь сильно занимает нас. Ибо, хотя смирение и есть долг любого христианина, для монаха в особенности оно является и целью, и задачей. И потому сам облик, одеяние, жилье, питание, поведение и в целом все в монахе должны быть направлены на стяжание духа смирения. Стяжание духа смирения не есть нечто необязательное, как, например, другие добродетели, сниская которые мы пытаемся обуздать и изгнать из души соответствующий порок. Тему смирения мы не можем полностью осветить, потому как даже величайшим святым отцам не удалось сделать этого. Мы лишь слегка намекнем о немногих крохах в надежде, что даже они помогут нам продвинуться в осознании этой проблемы. Ибо монах, забывший об истинном смысле смирения, вряд ли преуспеет в достижении своей цели. Рассказ о сем немногом мы начнем с Пресвятого Образа Владыки нашего Иисуса Христа, который «приклонивый схождением небеса, уничижил Себя Самого и облекся в нашу природу», продолжая оставаться «Словом Божиим», Которому «дана всякая власть на небе и на земле». Однако Он удовольствовался зваться «смиренным сердцем», а для Божественного величия это не является неким декоративным эпитетом, но есть онтологическая действительность, то, что ясно показывает, что означает Бог и человек вместе. Что же такое смирение: образ жизни...

Переживая раздоры с ближними, человек склонен погружаться в бездну душевных терзаний и забывать о том, что первопричина всех конфликтов — разлад в духовной жизни. Кто побеждает в битве с собой, тот имеет мир с окружающими. О всепобеждающей силе смирения — наставления афонского подвижника, одного из самых почитаемых старцев Святой Горы схиархимандрита Эмилиана (Вафидиса). Когда человек грешит, он отделяется от ближних и приобретает чувство, что они его не любят, не жалеют, не думают о нём, не интересуются им. Подобно тому, как язык, потерявший чувство вкуса, не ощущает сладости мёда, — и человек греха страдает нечувствием, не воспринимает любви людей, обижается и всё толкует неправильно, считая, что все хотят ему зла, что все живут и радуются, а его бросили. И даже если ты прольёшь за него кровь, он даст другое толкование твоей любви. Если ты скажешь ему что-то доброе, он посчитает, что ты вмешиваешься в его жизнь. Если скажешь ему: садись тут, — он будет считать, что ты его презираешь. Грешный человек живёт в оковах своего греха и в страшной темнице своего одиночества. Когда человек, оказываясь в подобных ситуациях много раз, приходит к выводу, что ближние его не любят, не жалеют, не помогают ему, что они в чём-то виноваты, то совершенно ясно, что он согрешил. Тот, кто освободился от греха, приобретает чувство, что все его любят, жалеют, всех он ощущает как родных, ему хочется всех обнять, потому что все исполнены милости...