Благоговение — основа сердечной любви

Такому чувству, как благоговение, редко уделяется внимание в проповедях, книгах для современных христиан. Возможно, потому, что объяснить его обратившемуся от нецерковной жизни человеку очень трудно: не принято в нынешнем мире перед чем-либо благоговеть, не учат этому с детства. Поэтому нередко под благоговением понимают всего лишь правильное, каноничное отношение к священным предметам, тогда как на самом деле смысл этого понятия намного глубже. О том, как приобрести благоговейное чувство к Богу и чем опасно его отсутствие, мы говорим с игуменом Нектарием (Морозовым).

В центре мира

— Батюшка, понять, что такое благоговение, можно, наверное, только из собственного опыта: страх, уважение, трепет, почтение — ни одно из этих слов не раскрывает это понятие в верном ключе. А как нужно этот опыт приобретать, с чего начинать?

— Наверное, начинать нужно с самого простого: когда человек приходит в храм, который является местом особого Божественного присутствия, ему нужно всегда помнить, что он заходит не просто в какое-то здание, не в чью-то квартиру, а туда, где большее, нежели обычно, значение приобретает все, что он думает, что он говорит и делает. Конечно, каждый из нас в течение всей жизни находится перед взором Бога, но в храме — особенно. Мне неоднократно приходилось наблюдать, как люди нецерковные, едва-едва верующие, входя в храм, замирали буквально как дети, испытывая те самые священный трепет и благоговение, о которых мы говорим. Им никто никогда не объяснял, что здесь нужно так себя вести, так себя чувствовать,— это идет изнутри, из глубины. То есть вообще человеку, в храм приходящему, это чувство бывает присуще. То же самое происходит со священником по рукоположении: когда он сам становится перед престолом и начинает совершать Евхаристию, то испытывает те же самые непередаваемые чувства. Но потом постепенно может наступить то, что именуется привыканием к святыне. Как это происходит? Скажем, человек в храме делает что-то не так — и видит, что гром не гремит, молния в него не бьет, какая-то неисцелимая болезнь тотчас же его не поражает. И он начинает себя чувствовать как-то спокойнее и прохладнее. Если раньше он, образно говоря, открывал дверь храма с некой боязнью, то теперь может и ногой подтолкнуть. Все то же самое происходит и в отношении молитвы: первоначально, вставая молиться, человек ощущает нечто необычное для себя, ведь обыкновенно он с людьми разговаривает, а здесь ему предстоит беседовать с Богом. И вначале опять-таки бывают какие-то особые переживания в связи с этим, а потом, по мере привыкания, благоговение постепенно утрачивается.

— Что может человека от этой утраты хотя бы отчасти сохранить и что, наоборот, ускоряет этот процесс?

— Считается — и у многих святых отцов мы можем это найти — что одним из самых гибельных для человека внутренних проявлений является дерзость. Это некое состояние, под влиянием которого человек ведет себя так, как если бы никто не видел и не оценивал его слов и действий. Мы знаем, как проявляется дерзость в общении с людьми: человек кого-то хлопает по плечу, или называет, так сказать, в шутку каким-то словом на грани бранного, или перебивает, кричит. Мы также знаем, как проявляется дерзость на дорогах — как человек может дерзко себя вести, находясь за рулем. И точно так же дерзость может проявляться и в отношениях с Богом, когда человек наедине с Ним и с самим собой. И вот от такого поведения сердце человека может стать настолько сухим, что он и Бога перестает чувствовать: святые отцы уподобляли дерзость жгучему ветру из пустыни, который выдувает из души все живое, иссушивает всю живительную влагу. Конечно же, благоговение из подобным образом расположенного сердца уходит.

Очевидно, что для того, чтобы этого избежать, человек должен все время жить с ощущением того, что Господь его видит. Нужно постоянно задавать себе вопрос: а как Господь оценит мое слово, действие? Таким образом мы даже не то что работаем над собой — мы, скорее, просто осознаем реальность, потому что Господь действительно в каждое мгновение нашей жизни нас видит. Если это побуждает человека быть осмотрительнее, дисциплинирует его, он будет сохранять благоговение — может быть, даже как-то дополнительно в этом преуспевать. Если же это вызывает только панический страх или подавленность, если человек не заботится о том, чтобы быть внимательнее к себе, то, безусловно, благоговейное чувство ему сохранить не удастся.

— Как не утратить благоговейное чувство в храме тем, кто в нем работает, для кого это место не только молитвы, но и каких-то дел, причем повседневное?

— Иногда приходится наблюдать, как человек зашел в храм — ему что-то нужно сделать, к кому-то подойти — повесил одежду на крючок и тут же куда-то побежал. Конечно, должно происходить все совершенно иначе: человек зашел в храм, остановился, подумал о том, где он находится — по большому счету, в центре всего мира, потому что центр мира — там, где совершается Евхаристия. Во многих молитвословах, особенно старого издания, писалось: не приступай к молитве тотчас, но постой, дондеже утишатся твои чувства. И здесь точно так же — надо остановиться и подождать, пока утишатся чувства,— понять, где ты, перед Кем ты, с чем ты сюда пришел и опять-таки в каком состоянии ты находишься. Если все это постоянно пропускать и пробегать, то от благоговения и следа не останется у человека.

Основа богопознания

— Мне как-то встретилась цитата святителя Афанасия Великого, где он говорит о благоговении как о состоянии, необходимом для богопознания. То есть без этого чувства, собственно, человек и Бога познать не в состоянии?

— Это действительно так. Молитва, в собственном смысле, возможна только тогда, когда человек, с одной стороны, ощущает бездну, разделяющую его и Бога, а с другой стороны — ощущает, что Господь очень близко и слышит его. И благоговение как раз таки поставляет человека в то положение, из которого можно молиться, а без благоговения молитва для него превращается всего лишь в некий набор информации, которую он озвучивает. Человек начинает пытаться разговаривать с Господом на равных, а это невозможно, потому что не равен человек Богу. И то, о чем пишет святитель Афанасий Великий, другими словами выражает преподобный Исаак Сирин, который говорит о том, что смирением открывается таинство — таинство Божественной жизни. Смирение и благоговейное чувство — это вещи неразрывно связанные. Смиренный человек благоговеет, благоговейный — смиряется. У пророка Исайи есть такие слова: на кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих (Ис. 66:2). Если человек в таком состоянии находится, то Господь милостиво взирает на него, если он это состояние разрушает, то в другом совершенно положении по отношению к Богу оказывается. Так что здесь есть такой очень сильный стимул: если ты хочешь, чтобы Господь милостиво взирал на тебя, будь кротким, смиренным, трепещущим словес Божиих, то есть благоговейным.

— Как прививать благоговение детям? Наверняка этот вопрос многих интересует…

— Благоговение невозможно «прививать» в отрыве от собственно жизни религиозной. Когда родители молятся сами и для них естественно то, что мы называем богобоязненностью, они и ребенку с самого раннего возраста дадут здравое понимание того, Кто есть Господь и в каких отношениях находится с Ним человек. И безусловно, воспитание благоговения — это не внушение ребенку того, что если он будет плохо себя вести, то Бог его накажет. Благоговение входит в жизнь ребенка, когда он видит благоговеющими своих родителей. Тогда он и сам будет таким.

— Каким образом против благоговения работает враг?

— Как я уже сказал, когда мы куда-то спешим и таким образом какие-то очень важные для себя вещи не продумываем глубоко, благоговейное чувство теряется. Вот это состояние — смятения, спешки — и старается всячески усилить враг. Преподобный Исаак Сирин называет смятение колесницей диавола, на которой он въезжает в душу человека со всеми мыслимыми и немыслимыми страстями. Когда же у человека упорядоченный внутренний мир, он очень многих ошибок не совершает, и разрушить его благоговейное чувство врагу не удается.

— А если все-таки разрушение произошло и сердце, захваченное суетой, не испытывает ни трепета, ни умиления?

— Есть такой момент, не все о нем знают: ум человека устроен таким образом, что стоит замедлить в какой-то мысли, начать всматриваться во что-то, и это проявляется, становится актуальным в сознании. К примеру, человек знает, что есть смерть, что она его настигнет. И бежит дальше как ни в чем не бывало. Но достаточно бывает сказать себе: «Нет, остановись на этой мысли» и всерьез себе это представить, как сердце уже начинает откликаться. Это подобно тому, как кусок фотобумаги нужно сначала положить под фотоувеличитель, а потом в проявитель — и там, в проявителе, какое-то время подержать. И потом вдруг это явление, эта реальность духовная, о которой мы размышляем, с полной ясностью входит в нашу жизнь, и мы ощущаем силу мысли об этом. Вот то же самое и здесь. Нужно жить с осознанием того, что Господь тебя сейчас видит? Остановись, скажи себе это. Замедли в этой мысли — на десять секунд, минуту, две минуты. И постепенно, раз за разом, ты будешь чувствовать, как происходят изменения.

Газета «Петропавловский листок» № 01, январь 2016 г.
Игумен Нектарий (Морозов)
Православие и современность

Просмотрено (43) раз