Боль расширяет сердце. Часть 1. Без Христа мы сошли бы с ума
И то, что я говорю, не ложь, не обман, не ложное чувство или самовнушение. Улыбнитесь, потому что всё пройдет, улыбнитесь, потому что крест вскоре приводит к воскресению жизни. Улыбнись, потому что если ты оком души можешь взглянуть на конец истории, конец света, то тогда будет царить свет. В конце будут царить радость, полное счастье, веселие от Бога.
То, через что мы проходим, — это этап нашей жизни. И последнее слово не за слезами, не за болью, а за Христом, за радостью и ликованием — это великие вещи, и они истинны: после большой скорби, боли и горючих слез ты, если посмотришь, увидишь Христов свет, увидишь, что в конце начинается что-то другое.
Я говорю тебе это, потому что знаю, что сейчас, когда ты садишься и слушаешь меня, ты это делаешь не потому, чтобы у тебя всё было хорошо, — если бы это было так, ты бы не слушал церковное радио и мы бы с тобой не говорили. То, что нас в конечном счете объединяет, — это боль, мука, скорбь. Нас сейчас объединяет не безумная радость, потому что если бы мы испытывали безумную радость, мы сейчас не были бы здесь. «Разве я сидел бы и слушал радио, если бы ощущал безумную радость?» И ты немного послушаешь и говоришь себе: «Да хоть чуть-чуть утешусь, услышу что-нибудь и зацеплюсь за это, чтобы немного воспрянуть в житейской борьбе».
Как же мне говорить о боли в то время, когда ты испытываешь огромную боль, словно к сердцу твоему приложили раскаленное железо и душу твою прожгли? Ты обгорел, и испытал боль, и действительно заслуживаешь того, чтобы тебе сказали: «Ты молодец!», чтобы пожали тебе руку и сказали: «Приходи, чтобы нам показать тебя по телевизору! Ты не должен будешь ничего говорить, просто приходи, чтобы люди могли увидеть твое лицо». Однако мы не можем туда пойти: людей с такими лицами не приглашают на телевидение, потому что на телевидении надо быть загримированным, принаряженным, чтобы ты смеялся, веселился, отпускал то и дело шуточки да прибауточки, и совсем ненадолго показывают что-нибудь грустное, чтобы оно ни к чему не могло привести.
У меня есть фотографии со Святой Горы Афон, на которых запечатлены лица разных отцов, моих знакомых, друзей, которые позволяли мне снимать их из любви и доброты, а не для того, чтобы обрести известность. Старые монахи, деды, не покидавшие Святую Гору лет по 50–60, лица, на которых написаны крест, боль. Я хотел бы, чтобы эти люди не говорили, чтобы их просто показали однажды по телевизору, только их фотографии, и пускай бы они ничего не говорили. Чтобы показали эти лица, а внизу было бы написано, что этот старец — со Святой Горы, он жил там 50, 60, 70 лет и проявлял терпение. Вынес искушения, выдержал испытания, брань от искусителя, от брата своего, от себя самого, от своих страстей, подобно этой недосягаемой вершине Афона, которая принимает на себя молнии, дожди, мороз, солнце, град, зной и безропотно стоит столько веков, и проявляет бескрайнее терпение, и служит символом зрелости. Так и эти люди: они перенесли страдания, прошли через многое и теперь тоже не живут вольготно, а испытывают боль.
В конце концов, это нас и объединяет: ты в миру, где-то там, другие еще где-то, а третьи в своей семье, кто-то в мастерской, кто-то на работе, в офисе, в автомобиле — все мы испытываем какую-то боль и поэтому общаемся и говорим. В конце концов, и это тоже утешение, будем же прославлять Бога, что Он позволяет нам получить такой опыт.
Боль — это, например, когда у тебя нет работы. Молитесь о молодых, у которых нет работы: они заканчивают университеты или военные училища, но им нечего делать после этого, и их обуревает тоска, обуревает депрессия, и они не знают, как жить. Хотят жениться, но не могут, потому что думают: «А что я скажу этой девушке? Что я замечательный, золотой парень, но у меня нет работы? И что мы будем с ней есть? Сухари целый день? Нет, так не пойдет». У него должна быть работа, и это тяжело. Поэтому молитесь об этих молодых людях.
Как я говорил тебе однажды, проявляй терпение, когда проходишь через какой-нибудь крест и боль, смотри вперед, а не только на боль, смотри на то, что Господь вместе с болью подаст тебе что-то еще, попозже. Ты подожди, не спеши. Нужна вера. А знаешь, что значит вера? Это значит не видеть ничего перед собой, но говорить: «Попозже я увижу прекрасный сад», — верить, что скоро будут сады, красивые пейзажи, дары, роса после зноя, верить, что увидишь оазис. Это и значит вера. Она означает, что я не вижу ничего перед собой, но в душе заранее готовлю себя, я открываюсь, я открываю в себе огромные горизонты, а не окрашиваю всё в черные тона.
Что-то близится. «Где оно? Ты видишь?» — спрашиваешь ты. Нет, я его не вижу. Как я его увижу, когда мои глаза не видят в такой дали, я не могу видеть далеко. Но это, однако, не означает, что не существует то далекое, которое близится. Поэтому я и говорю, что благодаря вере боль трактуется иначе: когда ты испытываешь боль и веруешь во Христа, ты надеешься, и вера отгоняет безнадежность, тревогу, тоску, она вносит луч оптимизма и в самый непроглядный мрак.
Ты понял, что означает верить? Это как взрыв души, как бомба, и когда эта бомба взрывается, ты говоришь: «Ой, что происходит? Я этого не ожидал!» Поэтому будем иметь надежду!
Одному человеку я всегда говорю:
— Всё будет хорошо!
И вот он говорит мне:
— Вы опять мне это скажете? Может, вы говорите это просто так, чтобы меня утешить?
А я ему сказал:
— Я говорю тебе это, не чтобы отделаться от тебя, ведь эти слова — всё будет хорошо — не нечто формальное, они — правда. Всё будет хорошо, действительно, потому что существует Христос, потому что и ты тоже Христов и невозможно, чтобы Христос, Который любит тебя, печется о тебе, думает о тебе, Который привел тебя из небытия в бытие, Который знает, сколько волос у тебя на голове, ибо они сочтены, Он, Который, когда ты спишь, не спит, а заботится обо всех проблемах твоей жизни, — невозможно, чтобы Он оставил тебя. Он знает, что будет, и в том, что сейчас тебя гнетет, в этом малом или большом твоем кресте, который ты сейчас несешь, который у каждого из нас тоже есть, Бог тебя не оставит. Итак, имей веру, в противном случае ты не выдержишь, говорю тебе это категорически, потому что убедился в этом: если ты не веришь, ничего у тебя не получится.
Удивляюсь некоторым людям: как они выдерживают тяготы жизни, не веруя во Христа? Как они выдерживают боль? Удивляюсь, не скрываю этого от тебя, потому что без Христа жизнь так тяжела, встречается столько всего непредвиденного: тревоги, болезни, бедность, проблемы, разводы, смерть, реанимация, психологические и финансовые проблемы, всё, что только может прийти тебе на ум. И вот, если ты не веришь во Христа, как ты можешь всё это выдержать? Как ты пробираешься через это, на что опирается душа твоя, да и тело тоже? Как ты еще ходишь и не валишься на землю от этих житейских мук?
Невозможно, без Христа мы сошли бы с ума. Если ты понял это, ты блажен. Если скажешь в себе это, то хорошо, то есть если скажешь в себе: «Христе мой, без Тебя я сошел бы с ума! Жизнь без Тебя — это безысходность и огромный знак вопроса». Без Христа в моей голове одни знаки вопроса, а вместе со Христом все знаки вопроса становятся знаками удивления, всё странное разъясняется и всё необъяснимое получает толкование. А без Него это невозможно.
Поэтому, чтобы не сойти с ума, люди сегодня предаются чему-нибудь, они не выносят боли, не выносят ужаса небытия, смерти, одиночества, тревоги, безысходности, отсутствия любви. Через это проходит каждый, всё это невозможно выдержать, и поэтому что делает человек? Он ищет где-нибудь хоть немного утехи, утешения. Если у человека нет Христа, нет правильного воспитания, если нет стойкости, то что ему делать? На что опереться? Записаться в клубы по посадке деревьев или пойти заняться охраной окружающей среды? Действительно, эти вещи придают какой-то смысл, но, извините меня, люди, в этом ли смысл моей жизни? Чтобы я сажал деревья? Да для этого ли я родился, это ли цель моей жизни? Это ли будет поддерживать меня? Это ли укрепит меня, когда я увижу мертвым своего ребенка? Ну, скажите мне!
Пойди к матери, ребенок которой умер, и скажи ей:
— Госпожа, вы знаете, завтра мы будем засаживать лесом Пентели (горный массив в Афинах)! Приходите, помогите нам, чтобы вам обрести смысл жизни!
Кто же объяснит мне это? Кто объяснит мне, почему я умираю? Это ли не огромная боль? Кто может победить эту боль? Какая посадка леса может оросить мою душу, иссохшую от боли, смерти, развода, страданий — этих огромных вопросительных знаков, зияющих у меня в душе? Кто решит мне их? Моя собачка, котенок? Канарейка? Что?
Ты видишь, что у людей есть какое-нибудь утешение: один заводит котенка, и у него уже есть что-то услаждающее ему жизнь. В конечном счете он хочет питать любовь к чему-нибудь. Другой принимает алкоголь, чтобы забыть — а о чем забыть?
— Я забыл, — отвечает он тебе. — Я напился сейчас и ничего не помню, ты не говори мне ничего, я тебя не понимаю, я не узнаю тебя.
Другой принимает наркотики, третий развлекается в ночных заведениях, четвертый болеет на стадионе, проходит часов 5–6, они окунаются в это и забывают о себе. Почему же происходит всё это? Почему? Потому что мы испытываем боль. Испытываем боль, а когда тебе больно, ты хочешь что-нибудь сделать. Ты не выдерживаешь.
Только со Христом можно всё это преодолеть. А кто не может сделать ничего, те впадают в тоску. Я не могу сказать, чтобы они предавались тоске, потому что это не что-то, что люди делают сознательно, т.е. они не говорят: «Сегодня я начну впадать в тоску», — а нечто идущее изнутри. Конечно, доля ответственности лежит и на них, но в целом — это реакция организма, психики на сильную боль и безысходность этой жизни, и наша душа этим отплачивает нам за то, что мы оставляем ее без Бога, наедине с огромной тоской и пустотой.
Тоска — это неизрасходованная любовь, то есть человек реально хочет быть любимым, а больше всего — любить, но не может: он не научился любить, не испытал любви, в данный момент не ощущает благоприятного климата для любви и погрязает в пустоте, тоске, депрессии, в черноте души, и всё в нем помрачается.
Реакции, происходящие в душе всех людей, очень страшны. В людей входит и Бог, Он не сидит снаружи, Святой Дух входит в этих людей и помогает им достигнуть какого-нибудь просвета. Мы сами не имеем того лучезарного света, который есть Христос.
В конечном счете если ты не веришь в Христа, я не знаю, как ты выдерживаешь боль в жизни. Нужна вера. Во-первых, потому, что боли не дано последнего слова в твоей жизни. Во-вторых, думаю, нужна любовь, потому что, когда любишь, ты ощущаешь боль по-другому. По-другому ты ощущаешь боль, когда делаешь что-нибудь, любя других. «Люблю» прежде всего означает «я выхожу из себя». Человек, который выходит из себя, чувствует свою боль по-другому. Кто постоянно занимается своим «я», своими вопросами, проблемами, тот не может с легкостью преодолеть боль, потому что в центре поставил свое «я». Тогда как человек, который любит, выходит из себя, он любит людей, думает и о других, а не только о себе.
— Ой, белье! Пойду соберу белье! Чтобы не промокло!
Мы думаем, что дождь коснется нас, тогда как человек, испытывающий более пространную любовь, думает, что этот дождь, наверное, промочит вещи кого-то, кто не успеет их убрать, а кому-то этот дождь затопит поле и погубит урожай, и он думает о людях, которые сейчас в пути и дождь поливает их. Всё это значит принимать боль и неблагоприятные вещи в жизни, но в центр не ставить своё «я»: «Чего это будет стоить мне? Чего я лишусь? Что со мной будет?»
Поэтому архимандрит Софроний (Сахаров) — эти святые люди говорят превосходные и великие вещи! — говорит, что когда человек испытывает боль, он входит в поток любви, который впервые излился на человечество в ту ночь, когда Христос молился в Гефсиманском саду на Елеонской горе. Он молился обо всем мире, и из Его сердца вышла волна всемирной любви, объявшей всю вселенную, весь мир, всех людей, уже родившихся и еще имеющих родиться до Второго Пришествия. В тот час Господь испытал все движения боли, которые испытают люди, пока стоит мир, до конца веков. Всё это прошло через святую душу Христа, Он это чувствовал и молился обо всем этом. Ты понимаешь? То есть в этот миг Господь, испытывая высочайшую боль, испытал боль всех людей, у которых будут подобные переживания (естественно, в гораздо меньшей степени), — Господь испытал всё это.
Старец Софроний говорит: «Так и ты, когда испытываешь боль и проходишь через всякое, попытайся в тот час немного выйти из себя, если можешь. Потому что иногда сильная боль тебя парализует, обездвиживает, и ты ни о чем не можешь думать. Подумай, что в этот миг тебе дается огромная возможность — чтобы твое сердце расширилось и почувствовало то, что чувствуют вместе с тобой тысячи, миллионы других людей на свете, в этот миг, когда ты страдаешь».
То есть если однажды вечером ты почувствуешь одиночество, потому что твоя компания не взяла тебя на прогулку, или подруга не хочет тебя знать, или тот, кого любишь, уже давно не звонит тебе, ты подумай, что то, что ты сейчас испытываешь, — это возможность осознать, что тысячи людей чувствуют то же самое в этот момент: одиночество, которое ты сейчас ощущаешь. Расширь свое сердце! Увеличь его, чтобы оно вместило боль другого, и посмотри с любовью, сердечно, Божественно на боль всех людей. Знаешь, каким ты становишься в этот миг? Ты становишься человеком всемирным, обнимающим весь мир, ты чувствуешь всё.
Я слышал о старцах на Святой Горе Афон, об одном игумене, которого нет сейчас в живых (он жил в монастыре Дионисиат), и этот старец сказал одному своему знакомому из Афин:
— Я помолился и ощутил боль людей. Посреди своей боли я коснулся боли людей, других людей на свете, и вышел из себя, и не был занят одним собой.
Боль тогда по-другому касается тебя и обогащает. Поэтому человек, испытывающий боль, — один из самых богатых людей на свете: у него есть богатство, душевное богатство. Он может быть очень бедным, но обладает богатством. Верно и обратное: человек может быть очень богатым, с деньгами, но когда присмотришься к нему, видишь жуткую нищету, потому что этот человек не испытал боли. То есть если кто-нибудь придет и скажет ему что-нибудь, то он не поймет боли, потому что сам не ощущал ее, ведь стоит ему только вздохнуть, как ему тут же принесут то, чего он хочет.
Даже у самого богатого человека на свете нет глубины твоей души, испытывающей боль. Я предпочту излить свою боль тебе, испытывающему боль, а не какому-нибудь богатому человеку, не знавшему боли. Если он испытывал боль, то и он меня поймет. Но если ты не испытаешь боли, ты не можешь почувствовать другого. Боль расширяет твое сердце, она долбит его, и становится понятно, что ум у тебя любомудрый, а в противном случае ты можешь остаться эгоистом и заниматься одним собой.
Старец Софроний говорит, что когда он молился, — потому что это было во время войны, в 40-е годы, он сам не участвовал в войне, — его молитва обнимала боль всех людей, так он ее переживал, простирая свою любовь повсюду. А старец Иаков (Цаликис) говорит, что молился о боли мира и через свою боль ощущал боль людей. Во время войны в Сербии он пошел однажды к святому Иоанну Русскому[1], помолился о людях и сказал: «Святый Иоанне, — еще он обратился к святому Давиду, — если можно, пусть не будет войны, ради детей!»
Ты понимаешь? Эти люди испытывали огромную боль, от которой душа готова была объять всю землю. Поэтому все находили утешение рядом с ними. Однажды старец Порфирий говорил и вдруг заплакал, он стал ощущать боль, и его спросили:
— Почему вы плачете? Что с вами?
А он сказал:
— Я чувствую боль людей, которые мучаются на войне в Югославии. Сейчас, когда мы говорим, умирают люди, я чувствую их, и душа моя страдает вместе с ними.
Ты понял? Когда ты любишь, ты испытываешь боль по-другому, испытываешь боль «в компании», и боль тогда сильно меняется. Тогда получается больше любви, смирения, и эта боль превращается в объятие и стяжает благодать. Боль делает благодатным человека.
Кто-нибудь скажет мне:
— Отче, я слушаю тебя, но не понимаю, что ты говоришь мне, потому что я должен сегодня много денег, у меня кредит, и эти проценты сводят меня с ума! А ты сидишь и толкуешь мне про какие-то теории.
Ты прав.
Или другой говорит:
— Моего ребенка нет нигде вот уже два дня, я не знаю, где он, где его носит и жив ли он. Однажды мне его привела полиция, а в другой раз привезли на «скорой» из больницы.
И тебе больно. А я теперь сижу тут и говорю тебе, что после боли…
То есть когда любишь, — это практический прием, — когда любишь и плачешь о своем ребенке, ты вспомни в этом плаче и других детей, которые тоже где-то пропадают, согрешают, принимают наркотики и отсутствуют дома. Не только у твоего, но и у других детей есть проблемы. Сколько? Тысячи проблем. И маленькие, и побольше, поэтому помолись и о них.
Святые не читали книг, а проживали тайну боли спасительным для себя образом и знали, что значит испытывать боль. Ты понимаешь? Поэтому я говорю тебе, что нужна любовь и соприкосновение со Христом, чтобы выдержать боль. Вместе со Христом ты выдержишь боль, а в противном случае это трагедия, снова говорю тебе. Необходимо иметь соприкосновение со Христом и постоянно говорить Ему:
— Господи, мне больно, помоги мне! Я не выдерживаю, Господи, я сойду с ума! Господи, вмешайся, чтобы я спасся! Подай мне какое-нибудь решение.
Постоянно. И чтобы эта боль стала молитвой. Ты испытываешь боль? Помолись! Не можешь помолиться? Поплачь. Не можешь поплакать? Взывай! Вопль мой к Тебе да приидет (Пс. 101: 2). Это что? Вопль — это что? Это значит возопить к Богу.
У святого пророка Давида есть эта искренность, простота, прямота, и он говорит нам:
— У меня нет замечательных отношений с Богом, я не всегда был хорошим чадом пред Ним. Но я говорю Богу то, что чувствую, и сейчас, — говорит святой пророк Давид, — я чувствую боль. И поэтому, Господи, я вопию, вопию к Тебе, взываю к Тебе, я плачусь пред Тобой и полагаюсь на Тебя, я не бегу от Тебя!
Я не бегу от Тебя, какую бы боль Ты не попустил мне испытать. Ты попускаешь мне испытывать боль, но я знаю, что Ты меня любишь. Сейчас я не понимаю этого, ладно, но верю, и это значит вера. Она значит, что я не вижу, чтобы Ты меня любил, не понимаю, как Ты меня любишь и где эта любовь, когда Ты забрал у меня ребенка!
Как одна женщина говорила:
— Мой муж умер, где же тут Божия любовь? Когда муж, любивший меня, оставил меня, разве Бог меня любит, если попустил мне пройти через такое, где же тут Его любовь?
Да, она не нечто такое, что видно с первого взгляда, сейчас ты права, я не возражаю, я молчу. Но и среди этой боли ты всё же знаешь, что Бог тебя любит: это говорит тебе разум, ты логически это понимаешь, хотя душой и не чувствуешь.
Итак, довольствуйся этим на данном этапе, а когда-нибудь ты поймешь, попозже, что не все проблемы решаются сию минуту в Церкви. Сегодня мы не ответим на всё, но жизнь ответит тебе лет через 10, 20, 40, а больше всего знаешь когда? Когда наступит старость, и ты оглянешься назад и посмотришь, как проходил через одно, через другое, и тогда ты поймешь, почему ты испытывал боль, почему было одно и почему другое, — Бог объяснит тебе это.
Архимандрит Андрей (Конанос)
Перевела с болгарского Станка Косова
Богословский факультет Великотырновского университет
[1] Святые мощи прп. Иоанна Русского (1690–1730, память 27 мая / 9 июня) находятся в Греции, на о. Эвбея.
Просмотрено (51) раз
Заказать требы
Положение о XXIV областном фестивале детского творчества «Рождественский подарок» 2024 - 2025 г.г.
