О вере Сергея Есенина

Ко дню памяти поэта …

КАК МОЖНО ПОНЯТЬ ЕСЕНИНА?

Однажды Сергей Есенин сказал: «Меня поймут только через сто лет». Это удивительные слова для поэта, про которого уже при жизни выходили сотни публикаций. Тем более они удивительны для советского поколения конца прошлого века, когда о Есенине было написано столько, сколько не было написано ни о каком другом поэте, когда книги его стихов превысили все мыслимые тиражи.

Казалось бы, Есенин не только понят, но и признан был миллионами русских людей еще несколько десятилетий назад. Признан за необычайную талантливость, с которой он выразил лучшие проявления русской души. Такие проявления могут быть различны. Но почему-то наше сердце особенно греет признание поэта в любви ко всему тому, «что душу облекает в плоть». Только вот проявления душевной любви к чему-либо земному у людей разные. У одних это наслаждение красотой природы, у других наслаждение плоти противоположной плотью… А у третьих славой, а у четвертых вином…

Оттого каждый на свой лад начинает понимать Есенина и выбирать из его творчества отдельные стихи для возгревания своих, скажем так, душевно-земных чувств. Такого ли понимания хотел Есенин? Конечно же нет. По словам поэта, «душа грустит о небесах, она небесных нив жилица». И чтобы понять это, нам действительно потребовалось почти сто лет. Ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы у нас начала возрождаться православная вера.

Сегодня можно сказать со всей определенностью — настоящего понимания творчества Есенина вне православной веры невозможно. Конечно же это не значит, что раньше его вовсе не понимали и не любили. На генном уровне православие всегда жило в нашем народе. И некоторые христианские морально-этические ценности пусть даже под знаком «Кодекса строителя коммунизма» утверждались в нашей стране. Однако полного понимания есенинской поэзии в годы всеобщего атеизма быть не могло. Религиозность его произведений считалась временным заблуждением. Потому и устремленность души к иной, вечной жизни на небесах в его стихах не понималась и не воспринималась. Куда понятней были строки поэта казалось бы говорящие о другом устремлении:

Если крикнет рать святая,
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

Эти строки действительно приводят в недоумение верующего человека. Я даже в начале 1990-х годов обратился с этим недоумением к правящему тогда рязанской епархией митрополиту Симону (Новикову), который любил творчество Есенина и считал его великим поэтом. На мой вопрос, как можно понимать эти строчки владыка ответил, что в апостольских Деяниях был такой случай, когда апостол Павел, обращаясь к Богу, говорил, что готов отказаться от рая ради духовного спасения своего народа. Впоследствии, перечитывая стихи Есенина я обратил внимание на строки из его поэмы «Пришествие», написанной в революционном 1917 году.

«Господи, я верую!
Но введи в свой рай
Дождевыми стрелами
Мой пронзенный край».

Какое точное подтверждение догадки митрополита Симона о том, что Есенин верил в Бога, но настолько любил свою Родину, свой народ, что его спасения желал прежде спасения собственной души! И особенно наглядно это проявилось именно в стихотворении «Гой ты, Русь моя родная», в котором и находятся пресловутые строчки о том, что Есенину не нужен рай. Во-первых он не мог кинуть Русь, ибо она для него священна. Даже хаты видятся ему иконами: «Хаты — в ризах образа». А уж на природу, Есенин тем более готов молиться. «Как захожий богомолец я смотрю твои поля», — пишется в этом стихотворении. В нем и Сам Господь является не каким-то отвлеченным понятием, а частью православной родины. Реально присутствующим Духом. Даже в запахе яблок и меда.

«Пахнет яблоком и медом,
По церквам твой кроткий Спас».

Иван Ильин, выражая ту же мысль философски, говорил: «Родина есть нечто от Духа Божия: национально воспринятый, взращенный и в земные дела вработанный дар Духа Святаго».

МОЖНО ЛИ КИНУТЬ СВЯТУЮ РУСЬ?

Так мог ли Есенин откликнутся на сомнительный призыв бросить такую родину? Кинуть Русь? Отказаться от дара Духа Святаго? Как глубоко православный человек он интуитивно чувствовал, что за этим призывом может скрываться великое искушение предательства, отступничества от Святой Руси.

«Я люблю Родину,
я очень люблю Родину!»

— писал Сергей Есенин. Эти слова воспринимаются как молитвенный выдох человека, обретшего на земле свое счастье. Иван Ильин об этом чувстве говорил так: «Разве не счастье иметь, любить и уважать свою родину; ведь любовь к ней — это Божье служение, которое для каждого само по себе и для других, остается делом священным».

Именно священным делом и Божьим служением можно назвать есенинскую поэзию пропитанную любовью к Родине, к России, которая по выражению Иоанна Кронштадтского есть подножие престола Божия.

Любовь к Родине, к своему народу, евангельскую любовь к ближним Есенин пронес через всю жизнь, через трагические для нашего Отечества годы, когда в России полыхала братоубийственная гражданская война и лилась кровь русских людей, воевавших друг против друга. Страданиями, враждой и озлобленностью была тогда переполнена наша земля. И среди сонма признанных и новоявленных поэтов, вовлеченных в политические споры и распри, голос Есенина призывал всех к христианскому примирению:

Не губить пришли мы в мире,
А любить и верить, —

писал он сразу же после свершившийся революции в поэме «Певущий зов». В то время, когда Маяковский призывал браться за оружие («Ваше слово, товарищ маузер!»), Есенин считал, что лучше умереть самому, чем «С любимой поднять земли // В сумасшедшего ближнего камень». Таким образом он напоминал людям о важнейшей христианской заповеди «Возлюби ближнего своего…».

«Молю вас, братья, да любите друг друга», — завещал перед своей смертью апостол Иоанн Богослов. «Дайте мне на родине любимой // Все любя, спокойно умереть», — писал незадолго до своей гибели Сергей Есенин.

Духовные, православные ценности являлись основными для мировоззрения поэта на протяжении всей его жизни. И хотя в поздний период своего творчества Есенин не обращался в своих стихах к христианской символике, но, как писал литературный критик того времени Г. Покровский: «Внутренняя религиозность, принявшая более тонкие и неясные формы, у него осталась. Мистику, вскормленную народной религией, он пронес через бури революции и незаметно вкрапливает ее тончайшие формы в безобидные, красивые, нежные стихи». Как верно подметил Покровский эту особенность в творчестве Есенина! Действительно, даже в так называемой любовной лирике «Персидских мотивов» можно услышать мотивы христианских заповедей. Так, в стихотворении «Золото холодное луны» поэт пишет:

Оглянись, как хорошо кругом:
Губы к розам так и тянет, тянет.
Помирись лишь в сердце
Со врагом
И тебя блаженством ошафранит.

Как здесь не вспомнить евангельские слова «Блаженны миротворцы…» и «Молитесь за врагов своих…».

Прощать своих врагов, примиряться с ними может только человек, который желает «…все любя, спокойно умереть».Святой исповедник Лука (Войно-Ясенецкий) писал: «Любить… врагов могут только те, у кого сердце чистое». В дни празднования 110-летия со дня рождения великого поэта архимандрит Иоанно-Богословского монастыря Авель (Македонов) в разговоре с писателями сказал: «У Сергея Есенина было чистое сердце».

ДУША ГРУСТИТ О НЕБЕСАХ

Однако в сердце поэта жили и мучительные противоречия, которые приводили его к пересмотру своей религиозности. Так в автобиографии к неосуществленному изданию своего «Собрания сочинений» поэт писал: «Я просил бы читателей относиться ко всем моим Исусам, божьим матерям и Миколам, как к сказочному в поэзии». Но, через некоторое время, опомнившись, попросил редактора «Собрания…» И. Евдокимова снять эту автобиографию. По воспоминаниям самого Евдокимова поэт говорил: «Ложь, ложь там все! Любил, целовал, пьянствовал… не то, не то, не то!»

Это признание поэта можно отнести и к некоторым строчкам других его автобиографий…

Современный есениновед, доктор филологических наук, автор уникальной монографии «Сергей Есенин и русская духовная культура», О.Е. Воронова пишет о последнем периоде его творчества: «То, что в его стихах исчезла эстетика христианской образности, столь характерная для раннего этапа его творчества, и «богоборческая» риторика революционных поэм, значило лишь, что сокровенная духовная жизнь Есенина была напряженной и мучительной».

Очень точно выразилась Ольга Ефимовна, назвав духовную жизнь Сергея Александровича в последние годы напряженной и мучительной. Поэт относился к тому типу творческих людей, у которых, по замечанию профессора Духовной академии М.М. Дунаева, «…в глубинах сердца вера, быть может, и укоренена безсознательно, но сознание предъявляет и свои права: сомневается, ищет, отвергает даже несомненное. Оно мучит, мучит и себя, и сердце своего обладателя и выплескивает собственную муку из себя в окружающий мир». Напряженные, мучительные строки выплеснул в «окружающий мир» Есенин за два года до гибели: /Стыдно мне, что я в Бога верил,/ Горько мне, что не верю теперь.

И мир принял это признание и понял, ведь противоречия духовной жизни Есенина отражали в то время противоречия всего русского народа, плоть от плоти которого он был. Как писал современник Есенина, писатель-эмигрант Г. Иванов: «Есенин — типичный представитель своего народа и своего времени.

За Есениным стоят миллионы таких же, как он, безымянных «Есениных» — его братья по духу «соучастники-жертвы» революции… судьба Есенина — их судьба, в его голосе звучат их голоса».

Феномен Есенина состоит в том, что благодаря православному мировоззрению, которое тогда еще не было утеряно в русском народе, он соединял, по выражению Г. Иванова, «два полюса искаженного и раздробленного революцией русского сознания, между которыми, казалось бы нет ничего общего…». Это же отмечает и наш современник, доктор филологических наук А. И. Чагин, «…герой Есенина как бы возвышается над фактом раскола нации, с горечью осознавая его, но равно принимая в свое сердце оба берега рассеченного «русского сознания». В полной мере сказалась здесь позиция наследника единой, неразделимой национальной культуры, позиция поэта-объединителя». Ив самом деле, в предреволюционное время его стихи читали и крестьяне и дворяне, Царица Александра Федоровна, Царевны и Великая Княгиня Елизавета Федоровна, а после революции — большевистские вожди: Ленин, Троцкий, Свердлов, Дзержинский, Киров, Орджоникидзе и, позднее, Сталин.

«На любви к Есенину, — писал Г. Иванов, — сходятся и шестнадцатилетняя комсомолка и пятидесятилетний белогвардеец».

Да и сегодня Сергей Есенин объединяет расколотое по экономическому положению и политическим взглядам русское общество своим творчеством, поэзией, о которой сказал когда-то В. А. Жуковский, что она «Есть Бог в святых мечтах земли». А для того, чтобы поэзия стала такой, Есенину необходимо было прежде всего самому сохранить и пронести через время воинствующего безбожия, через собственные ошибки и заблуждения святую православную веру, которую в конечном счете сохранило большинство нашего народа.

В статье «Сергей Есенин и русская революция» священник Сергий Рыбаков пишет: «Русский народ во всех, выпавших на его долю испытаниях сохранил в себе образ Божий, свет иного бытия. И одним из тех, кто раскрыл устремленность русской души к небесному, горнему миру, был народный поэт Сергей Есенин».

«Душа грустит о небесах,//Она нездешних нив жилица», эти есенинские строчки характеризуют духовный путь поэта, который вел его ко Христу, но никак не к Иуде. Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы А.В. Гулин заметил: «Огромное движение, проделанное Есениным за его жизнь, главные итоги этого движения противоречат мысли о его самоубийстве. Одухотворенность поздней его поэзии способна убеждать: не участь висельника Иуды, а честная мученическая смерть во искупление грехов была уготована ему в конце».

Игорь Евсин
Русская народная линия