Самое главное искусство священника – хождение перед Богом
— Отец Нил, расскажите, пожалуйста, что такое духовная жизнь, в чем она проявляется?
— Духовная жизнь – это жизнь в Боге, постоянное памятование о Боге, постоянное пребывание в молитве. Основной принцип проявления духовной жизни – послушание. Если ты хочешь увидеть, что человек живет духовно, нужно смотреть на его послушание братии, священноначалию, родителям, старшим или даже ребенку. Человек не знает, как поступить в какой-нибудь ситуации, подходит к ребенку и спрашивает его совета, и если по послушанию принимает слова ребенка, то в этом и проявляется его духовная жизнь. Этот человек живет в постоянном послушании.
— Что является самым важным, по Вашему мнению, в духовной жизни?
— Послушание – это суть духовной жизни, важный инструмент. И золотое правило – постоянная молитва. Сохранение молитвенного настроя, сохранение молитвенного единения с Богом.
— Кто такой духовник? Как им становятся и как его выбрать?
— На такие вопросы и сам духовник не ответит (Улыбается). Это многоопытные люди, и сам подвиг духовничества они несут тоже за послушание или с совета старца монастыря, или за послушание, данное непосредственно Небом, как было, например, дано послушание преподобному Серафиму Саровскому окормлять дивеевских сирот. Это такой же подвиг послушания. А искать духовника, по слову преподобного Серафима, надо одного из нескольких тысяч, по своему нраву, по своему характеру, потому что многие люди иногда сталкиваются с совершенно разными характерами, с совершенно разными устроениями, и начинаются скандалы, споры, разделения. Искать духовника нужно очень внимательно. Как говорил преподобный Серафим: «Найдя его, прилепись к нему и будь с ним до конца». Это очень сложный вопрос.
— Предположим, что человек, несовершенный в духовной жизни, неопытный, нашел священника, который, по его мнению, может его окормлять. Что он должен знать? Для чего нужен духовник?
— Он должен направлять духовную жизнь и в молитвенном правиле, и в исповеди, окормлять душу человека и вести ее ко спасению. У Брейгеля есть картина, где слепой ведет целую толпу народа в пропасть.
Питер Брейгель Старший. Притча о слепых, 1568 г.
Впереди уже пропасть, он не видит ее. С духовными отцами сейчас точно такая же проблема. Это очень сложный выбор. Случается, что духовник живет невнимательно, пьет или, например, подвержен каким-то страстям. Куда он может привести?!
— Святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что нашему времени не даны духовники, и их следует заменить на Священное Писание, Предание, опыт Церкви. Вы согласны с этими словами?
— Конечно. Полностью согласен. Духовники нам не даны еще и потому, что мы не умеем их слушать. Нет людей послушных для духовной работы. Нет слушателей, никто не хочет быть в послушании. Это очень сложная работа – работа самодисциплины, воспитание самодисциплины, ответственности за духовника и за себя.
— Вам приходилось встречаться с такими людьми, благодаря которым Вы росли духовно? Был ли кто-то для Вас непререкаемым авторитетом?
— Да, и это были благодатные люди. Люди, стяжавшие благодать Божию. Их было очень много. Отец Борис Николаев, отец Николай Гурьянов, отец Иоанн (Крестьянкин), наш отец Серафим (Розенберг).
Протоиерей Борис Николаев
В лагерях был такой отец Борис (Заливако), отец Григорий. Это полностью благодатные старцы. Они даже чисто внешне отличались от всех людей. Можно было их увидеть сквозь тысячную толпу, все равно они выделялись. Духовный человек выделяется: это человек другого мира, духовного мира, другой жизни, как бы с Неба спустившийся, но стяжавший именно такую небесную благодать. Старицы были: схимонахини Серафима, Херувима. Это полностью отошедшие от этого мира люди, живущие горним миром, но — еще во плоти. Да… Такое было… Сейчас уже нет таких старцев и стариц.
Отец Нил и отец Никита — из книги «Несвятые святые»
— В обществе произошел кардинальный разрыв до 90-х годов и после. Как Вы считаете, каким должен быть современный духовник?
— На сегодняшний день — крайне ответственным. Допустим, он живет в миру или в монастыре, все равно на виду у всех. Слово, даже случайно выпавшее из уст духовника, может воскресить человека, направить на другой путь. Эти чисто случайные слова иногда определяют жизнь человека. Поэтому духовник должен быть постоянно собран. Не рассредоточен, не расслаблен, а внутренне собран. Быть таким «самодисциплинирующимся клубком», на который люди могут посмотреть и сказать, что это действительно духовник.
И для того, чтобы увидеть духовника, нужен специфический образ жизни. Ведь и на остров Залит к отцу Николаю тоже приезжали. Мы видели в нем великого человека, человека, достигшего великой святости, благочестия. А живущие рядом рыбаки видели в нем простого деда. «Что этот дед? Пошел в Церковь и бубнит себе что-то под нос, а мы не понимаем его, ну да и ладно! Живет дед и пусть живет, нас это не касается…». Вот такое отношение было там к духовнику.
— Расскажите о своем первом опыте принятия исповеди.
— Первый опыт был у нас в деревне… Деревенская служба намного проще, чем в городе. В городе задают такие вопросы, что надо сто раз подумать, прежде чем ответить. А там все проще. «СогрЯшила этим-то и этим» – «Ну, согрешила. Каешься?» – «Каюсь». Да и все. Это деревенская, простая исповедь.
— Какой бы совет Вы дали тому, кто идет исповедовать в первый раз?
— Здесь советов может быть очень много, но важно постепенно приобретать опыт. Нужно набираться опыта, но не цинизма. Я не раз встречал таких батюшек, которые исповедуют, но цинично относятся к исповеди, без проникновения в суть исповеди и в душу кающегося человека. В душу проникать все равно нужно, чтобы видеть, искренне человек исповедуется, может, он что-то забыл. Ему надо помогать в исповеди. Но для того, чтобы истинно помочь, нужно проникать в душу, в помыслы. У молодого человека исповедь чаще всего не получается, она превращается в формальность. Грешен в том, том и том. Формально поисповедовался и пошел. Это было похвально в советское время, когда священников время от времени дергали «на ковер» в органы. Там — да… Там формализм нужно было соблюдать жестко. «Всяким грехом грешен», – говорили тогда, да и все. А больше ничего нельзя было спрашивать. Дальше могли быть только частные беседы – дома, при встрече, на дороге. Они тогда еще случались и были полезнее, чем исповедь. Даже и сейчас частное общение с мирянами на богословские темы, духовную тематику, с моей точки зрения, больше поощряются, чем даже такая исповедь. На исповеди элемент формализма присутствует очень жестко. А в частной встрече человека расположишь на беседу, и он раскрывается в большей мере. У меня бывали такие исключительные случаи. В дороге человек разговорится, так разговорится, я ему в конце говорю: «Наклоняй голову, я тебе разрешительную молитву прочитаю. Все! Ты исповедовался!» – «Да ты чего, бать?! Как я исповедовался?!» – «Да так, ты же душу свою раскрыл, ты рассказал почти всю свою жизнь греховную. Никогда в Церкви не рассказывал, мне рассказывал – ты исповедовался». Прочитал ему разрешительную молитву, даже и без епитрахили, он со слезами ушел. Таких случаев несколько было.
— Ваши исповедники — это и люди, которые готовятся к священническому служению. Как Вы выстраиваете с ними духовную работу? Есть ли какие-то особые методы?
— Здесь системы быть не может, потому что это человек. Семинарист или старик, неважно. Человек – это совершенно самостоятельное, совершенно эксклюзивное существо. Здесь никто под систему не подойдет. Здесь с каждым человеком нужно работать индивидуально. Беседы должны быть исключительные и друг от друга отличающиеся. С одним человеком можно и полезно поговорить строго, с другим эти вещи невозможны. С кем-то нужно, пусть и минимально, проявить интеллект, все зависит от того, какие подходят люди.
Вообще духовная жизнь не должна быть похожа на систему. То, что мы видим в книгах, богословских трактатах, – все это хорошо для людей, которые учатся, но еще не практикуют. А для практиков это материал, который, конечно, помогает употреблять эти знания на практике, в жизни. Книги должны присутствовать на столе у любого священника, любой священник не имеет права отходить от теоретической подготовки. Не имеет права! Не имеет права закапываться в свои труды – сельские или другие. Он должен обязательно знать теоретический материал, постоянно пополнять свои знания, дотошно заниматься самообразованием и быть внимательным к самому к себе и людям. Вот таким образом получаются отцы Иоанны (Крестьянкины), Николаи (Гурьяновы) и др.
Протоиерей Николай Гурьянов
Они же постоянно занимались. Мне несколько раз из-за непогоды или, например, из-за того, что катер ушел, случалось ночевать у отца Николая. «Ночуй, батюшка, у меня, – говорил он. – Завтра, Бог даст, поедешь». И приходилось наблюдать за ним, чем он ночью занимается. Он зажигал себе маленький огонь и сидел за книгами, за теми же книгами, которыми пользуются семинаристы. И так каждый день до 3 – 4 часов утра. После — часика полтора или два поспит, просыпается и сидит за молитвословом, канонником. Вот такая постоянно напряженная интеллектуальная жизнь.
Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)
Без этого священник не священник. Бывает несколько видов отцов: духовные отцы (это отец Иоанн (Крестьянкин), это такие рабы Божии, которые самоотверженно занимаются) и отцы-требоисполнители, формально ко всему подходящие. Требу исполнил, денежку получил и все… Вот такие бывают… Их в народе грубее называют.
— Фактически Вы являетесь воспитателем молодых людей. Исходя из Вашего опыта, можете ли Вы дать какие-то советы по воспитанию?
— Это все приходит от опыта общения с людьми. Еще нужно развивать деликатное, аккуратное отношение к людям, несмотря на то, что видишь в человеке – гнусность, святость или другое. Ты не можешь, например, гнусного назвать гнусным. Относись к нему так же, как к святому. Ты должен разговаривать с ним как можно мягче, чтобы этот гнусный, нетерпеливый человек сдерживался в своих страстях, видя твое обращение с ним. Если он увидит совершенно другой мир, мир иного образа, который ты несешь в самом себе, то случается, что у него появляется внутреннее желание стяжать то, что ты имеешь. Это воспитание на личном примере. Бывает, слов недостаточно, или они не доходят до человека, тогда личный пример действует лучше всего. В семье, например, важно, чтобы воспитывали не столько словами, сколько примером собственной жизни. Так и здесь. Для священника такие люди, как дети. В одном случае нужно промолчать, чтобы им не навредить, или говорить отвлеченно, и они из каждого слова выберут то, что им нужно. Иногда мы говорим, не задумываясь, и человек может принять от нас самое злое, плохое. Здесь иногда лучше просто молчать, но делать свое дело. И тогда он, глядя на тебя, начнет подражать тебе. Подражательный рефлекс работает более надежно.
— Что важно в выборе священнического служения?
— Божий призыв. Я, например, все время шел из-за послушания. И знал тех, кто шел сам, а потом сбрасывал рясы и кресты только потому, что их неудобно было носить.
— В чем заключалась трагедия этих людей?
— В самоволии, своеволии. Когда коммунисты ушли, отпустили Церковь на волю, в священники полез всякий народ, готов он или не готов. Ему представляется, что батюшка живет нормально. Вот и ему надо. На завод идти, каждый день просыпаясь в 7 часов… Нет, он этого не хочет. Он хочет что-нибудь полегче. Выбирает что-то легкое, достигает успеха, и это тоже надоедает. И — сбрасывает рясу. Я много встречал бывших священнослужителей. Спрашиваешь: «Что тебя на это сподвигло? Ты Церковь подставил, алтарь оставил, это же как бы надругательство над священством». – «Да нет никакого надругательства! Я просто не тот путь выбрал». Он даже не понимает, что творит.
— Как, на Ваш взгляд, необходимо выстраивать отношения с духовником? Какой концепции он должен придерживаться: учитель – ученик, лучшие друзья?
— Самое главное – не лукавить перед духовником. А все остальное станет на свои места. И отношения учитель – ученик выстроятся. Они будут даже более осознанные, более плотные, животрепещущие, смиренномудренные, если сам учитель сохраняет в себе смиренномудрие.
— Одно дело – отношения учитель – ученик. А если человек начинает видеть в духовнике лучшего друга?
— Панибратства быть не должно, это исключается. Братские отношения должны быть, но не панибратские. Человек должен знать границы дозволенных вещей по отношению к окружающим. А если границ нет или они искусственно убираются для якобы более плотных отношений, то здесь уже вступают в игру всякие искушения. Чтобы их не было, не должно быть и панибратских отношений. Когда ты исключаешь панибратство, ты исключаешь многие страсти.
— Откуда Вы черпаете силы для духовнического служения?
— Тот же самый колодец – Сам Господь Бог. Как говорил Антоний Сурожский: «Учитесь ходить перед Богом», «Самое главное искусство священника, епископа – хождение перед Богом каждую минуту и секунду жизни». Вот оттуда и силы.
Преподобный Паисий говорил: «Священник – это не тот человек, который спустился к нам с неба с парашютом». Безусловно, он человек, и у него тоже могут отпускаться руки.
— Когда уже ничего не помогает, неоткуда черпать силы, опускаются руки, что Вы делаете? Есть ли какие-то практические шаги по преодолению этого состояния?
— У каждого человека — свои шаги. Человек, впав в уныние, по сути, не имеет опыта преодоления этого состояния. Бывает, что всякая душа устает от работы. Мы все смертные люди, и от своего служения дико устаем. Это чисто духовная усталость. Здесь надо отдохнуть, отойти, отвлечься. Не развлекаться, а сознательно отвлечься. Дать душе своей отдохнуть, но контролируя себя, чтобы не расслабляться. До расслабления доводить ничего нельзя, потому что привыкнешь расслабляться, постепенно отойдешь от своего служения, будешь его ненавидеть. Нужно постоянно контролировать даже свой отдых.
— В чем проявляется духовный отдых?
— Можно в келии подремать, можно полежать. Иисусову молитву почитать, отдыхая. В вашем возрасте силы неограниченны.
— Должен ли быть у духовника свой духовник?
— Обязательно должен быть. Отцы Иоанн, Антипа, Максим, Адриан постоянно друг у друга исповедовались. Они все были опытные и прибегали к более почитаемым старцам. Нафанаил – мудрейший человек, обладавший проницательным взглядом, но и он приходил исповедоваться к отцу Иоанну, стоял и плакал, как дитя.
— Как у этих людей проходит исповедь? Более детально? Имеет ли место открытие помыслов?
— Это все на таком уровне, который невозможно предать анализу. Это все эксклюзивно и складывается в систему. Многие вещи идут от Божьей благодати. Их нельзя описать, мы должны стремиться их стяжать, но описать не можем, можем только чувствовать. Божественная помощь незримо помогает человеку в исповеди. Господь всегда помогает человеку, чтобы он не возгордился в смиренномудрии, это проходит тайно и незаметно.
— Как Вы поступаете, если не можете или затрудняетесь сразу решить духовную проблему или отреагировать на просьбу?
— Оставляешь проблему временно неразрешенной и прямо говоришь человеку, что не можешь ответить на вопрос. Если речь идет о каких-то запрещенных проблемах, то отправляешь человека к архиерею. Мне приходилось так поступать. «Поезжай к архиерею, я не могу тебе эти вещи отпустить. Это сверх моих сил. Архиерей разрешит, значит, все будет нормально». А дальше воля человека – поедет или нет. Меня это тоже, конечно, беспокоит. Человек ко мне-то пришел, а я ему не смог помочь. Это сверх моих сил. Священник не все грехи может отпустить. Грехи, касающиеся святотатства, разрешает только архиерей.
— Есть ли что-то, что бы Вы хотели дополнить, о чем-то рассказать?
— История пишется каждый день. Пожелание к будущим священникам только одно – быть внимательным к самому себе, постоянно быть на страже своей души. Если привыкнешь к внимательности, то будешь разбираться, откуда какие идут страсти, помыслы, прилоги, научишься их различать. Все должно подвергать сомнению. Только так мы научимся различать духов. Нужен критичный подход к самому себе.
Иеромонах Нил (Григорьев)
Беседовал послушник Никита (Попов),
студент 2 курса магистратуры Сретенской духовной семинарии
Просмотрено (48) раз
Заказать требы
