О монашеском подвиге

Осмысление монашеского подвига в молитвенно-гимнографическом наследии Православной Церкви.

Без Церкви нет спасения»(1) – эта святоотеческая мысль становится центральным стрежнем православной экклесиологии. И в связи с этой жизненной необходимостью принадлежности к Церкви для спасения каждая грань благодатной церковной жизни приобретает особое звучание. Главная задача Церкви, заключающаяся в преподании человеку и усвоении им благодатных даров искупительного подвига Спасителя, осуществляется главным образом через богослужение. Богослужение, несомненно, является центральным нервом всей церковной жизни, так как мистическая жизнь Церкви в Таинствах неразрывно связана и соединена с молитвенно-ритуалистическим богослужением. В богослужении находит свое воплощение опыт догматического богословствования, неразрывно связанный с опытом молитвы. «Наша вера согласна с Евхаристией, и Евхаристия подтверждает нашу веру», – так св. Ириней характеризует неразрывную связь между догматической мыслью и литургической практикой. Опыт веры тождественен опыту молитвы(2). Молитва, будучи необходимым вербальным выражением чувств верующего человека, с первых времен занимает в христианском богослужении очень важное место. Апостолы, согласно описанию Книги Деяний, пребывали «единодушно в молитве и молении с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его» (Деян.1:14). Первые импровизированные молитвы раннехристианских пророков и предстоятелей евхаристических собраний, выражавшиеся словом и пением(3), положили начало очень сложному историческому процессу формирования молитвенно-гимнографического наследия нашей Святой Церкви.

Это наследие, на протяжении веков составлявшееся из слов молитв и богослужебных песнопений, является нашим богатством, нашим духовным сокровищем и в то же время должно стать предметом серьезного научно-богословского исследования как поэтическое изложение истин веры, как историческое свидетельство жизни Церкви во Святом Духе и как плод напряженной духовной борьбы подвижников благочестия, их составивших. Говоря о богослужебных песнопениях, архимандрит Киприан (Керн) пишет: «…Через длинный ряд веков, через всю историю нашей Церкви сохранено нам это богатство, дерзновенное, самое большое и святое, что у человека есть – это его обращение к Богу, это те слова, которые он наедине говорит Самому Господу, это те несовершенные и бледные словесные изображения своей веры и любви к Богу, которые он смиренно, но дерзновенно преподносит Престолу Всевышнего и полагает подножию Его…»(4).

В своем молитвенно-гимнографическом наследии Церковь прославляет и раскрывает внутреннюю составляющую аскетических подвигов подвижников благочестия, великих преподобных и богоносных отцов. И из молитвенного прославления наших великих предшественников, из молитв и песнопений, посвященных воспеванию их святых, каждый наследник подвигов святых отцов может почерпнуть много для своей души и найти пример следования за Господом.

Среди великого множества песнопений и молитвословий, посвященных святым подвижникам благочестия, особый интерес представляет служба всем преподобным отцам, в подвиге просиявшим, которая совершается в субботу Сырной седмицы.

Принадлежащая к триодному богослужебному циклу, эта служба раскрывает всю глубину подвига преподобных отцов, которые, по выражению песнописца, являются «древесами, яже насади Бог наш». Эти древеса, процвели «плоды нетленныя жизни» и «принесоша ко Христу», «питающе души наша»(5).

Триодь воспевает «граждан Небесного Царствия», просиявших «чудес зарею и дел знаменьми», но для им необходимо было «возрастать в воздержании и болезнех»(6). То есть одним из немаловажных условий преуспеяния в духовной жизни для тех, кто избрал тесный путь монашеского жития являются телесные подвиги. В дальнейшем богослужение перечисляет «священныя в дусе подвиги и поты»: «страдания добродетелей, измождение плоти, борение страстей во бдениих, в молитвах и слезах»(7). Но эти аскетические опыты необходимы не потому, что плоть, созданная по образу и подобию Божию, мыслится как нечто недостойное и мерзкое, а потому, что человеку, поврежденному первородным грехом, необходимо восстановить иерархию ценностей – «мужески бо естество понудивше, потщастеся хуждшее покорити лучшему и плоть поработити духу»(8). Такое восстановление иерархии ценностей позволяет человеку обновить обезображенный грехопадением образ и подобие Божие в самом себе, чего и достигли, по мысли песнотворца, святые отцы – «во еже по подобию яко мощно возшли есте»(9).

Таким образом, можно констатировать, что телесные многоразличные подвиги не являются самоцелью подвижнического жития святых отцов, но только средством усвоения себе благодатных плодов искупительного подвига Христова. В икосе преподобных эта главная цель иноческого подвига – всегдашнее пребывание со Христом – раскрыта самыми простыми словами: «Вас же единех ублажих добрую часть избравших, еже желати Христа и пребывати с Ним и пети присно с пророком Давидом: “Аллилуиаˮ»(10).

Такое пребывание во Христе для иноков, избирающих благую часть, возможно только через исполнение заповеди Божией «отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24). Именно ее соблюдение становится для монаха дверью в небесное Отечество, и достигшие его прославляются в богослужении как «мира отвергшиися и крест вземшии»(11).

Подвижническое житие не только открывает перед иноком дверь спасения, но усвояет человеку, обновившему образ Божий в себе самом, множество духовных дарований. Богослужение указывает только на некоторые аспекты благодатных даров – это и духовное «рассуждение»(12), «премудрость»(13), «твердость»(14) веры, ревность о спасении ближних(15), пастырство(16), власть над зверями(17), «чудес множество»(18), «кротость»(19), «крепость велия»(20), «благотворение»(21), «благословесие»(22), победа над демонами(23) и многие другие дарования.

Но, наверное, наиболее ярко и поэтично монашеский подвиг во всей своей красе сумел изобразить преподобный Роман Сладкопевец в своем кондаке «О жизни монашеской». Вышедший из богослужебного употребления, этот текст все же является свидетельством восприятия Церковью смыслового стержня монашеских подвигов. Воспевая в трех кукулиях «благочестия вестников и злочестия ратников», Сладкопевец уже в первом икосе ставит проблематику восприятия преходящего мира, являющуюся исходным пунктом иноческой философии: «Созерцая земные веселия, помышляя в уме об увиденном, восскорбел я, постигнувши явственно, сколь горька сия чаша житейская». Это размышление находит свое продолжение и развитие во втором икосе: «Не видал я меж смертных безскорбного, ибо мира превратно кружение: кто вчера возносился гордынею, того зрю с высоты низвергаемым; богатевший с сумою скитается, роскошь знавший нуждою терзается».

Далее, на протяжении первых шести икосов, такая картина несовершенства мира, находящегося во власти греха, раскрывается со свойственным только преподобному Роману динамизмом и красочностью: «Над убогим богатый ругается, пожирая его достояние; слезы пахарю, прибыль владетелю, труд сему и роскошество оному; потом многим бедняк обливается чтобы все отнялось и развеялось». Не только социальная несправедливость, но даже семейная жизнь и дети, являющиеся Божиим благословением, воспринимаются автором поэмы как повод для многих тревог: «Се, безбрачным надежд отсечение, в браке сущим забот изобилие; се безчадный терзаем печалию, многочадный снедаем тревогою; эти многим томимы томлением, тем же плач предлежит о бездетности». Но окончание такой нерадостной картины мира святой Роман находит очень легко: как противопоставление суеты мира и светлости монашеского подвига в конце каждого икоса преподобный восхваляет иноков: «Вас единых почел я блаженными, часть благую избравших с Мариею, волей всей ко Христу прилепившихся и с Давидом светло воспевающих: Аллилуйя», потому что «вы одни остаетесь свободными, кто свой дух покорил песнопению», «плод же ваших трудов нерушимою запечатан Христовой печатию», «вы одни посмеетесь сим горестям, ибо ваша услада небренная».

Отвергая этот безумный мир и все, яже в мире, монахи избирают особый путь: «по земле вы прошли непорочные, будто сроду земли не коснулися; о земле отложив помышление вы стезею восходите подвига», – воспевает преподобный Роман.

Шествуют стезей спасения подвижники, избравшие путь иноческого равноангельного жития, восходя от силы в силу и поднимаясь в небесные чертоги. И преподобный Роман завершает свою песнь иноческую квинтэссенцией иноческого подвига: «Приближается время веселия, скоро, скоро Христово пришествие; Жениха вы на брак провожаете, и в руках ваших ясны светильники, ибо в девстве пожили вы праведно. Что есть девство? Души целомудрие, силой коего славу Господнюю вы возможете зреть, воспевающе: Аллилуийя»(24).

Протоиерей Андрей Николаиди
Православная Жизнь

1. Ранние отцы Церкви. Брюссель, 1992. С. 142.
2. Фельми Карл Христиан, проф. Введение в современное православное богословие. М., 1999. С. 7.
3. Голубцов А. П., проф. Из чтений по церковной археологии и литургике. Литургика. Сергиев Посад, 1918. С. 182.
4. Киприан, иером. Взгляните на лилии полевые. Издание Макариев-Решемской обители,1999. С. 16–18.
5. Триодь постная. В пяток сырный во светильничное, на Господи воззвах, стихира первая // Триодь постная. Ч. 1. К., 2004. Л. 59.
6. Там же, стихира вторая.
7. Там же, стихира третья.
8. Там же, славник.
9. Там же.
10. Триодь постная. В субботу сырную на утрени, канон, глас 8, по шестой песни икос // Триодь постная. Ч. 1. К., 2004. Л. 65, на обороте.
11. Там же, эксапостиларий // Там же. Л. 68.
12. Там же, канон, песнь 1 // Там же. Л. 61, на обороте.
13. Там же.
14. Там же, песнь 2 // Там же. Л. 62.
15. Там же.
16. Там же.
17. Там же.
18. Там же // Там же. Л. 62, на обороте.
19. Там же, по третьей песни седален // Там же. Л. 63, на обороте.
20. Там же, канон, песнь 4 // Там же, Л. 64.
21. Там же.
22. Там же.
23. Там же, песнь 5 // Там же. Л. 64, на обороте.
24. Все ссылки на текст преподобного Романа приводим по изданию: Аверинцев С. Переводы. Многоценная жемчужина. К.: ДУХ И ЛИТЕРА, 2004. С. 125–130.