Слово в день Введения во храм Пресвятой Богородицы

Предлагаем вниманию нашего читателя слово святителя Иннокентия, архиепископа Херсонского в день Введения во храм Пресвятой Богородицы.

У древних иудеев, братие, было в обыкновении, что родители, в случае каких-либо особенных обстоятельств, посвящали детей своих Богу. Посвящаемые таким образом приводились во храм, принимали благословение от священника, освящались жертвоприношением, и потом оставались до совершеннолетия на жительство при храме, упражняясь под надзором священников в служении Богу и в других занятиях, приличных возрасту их и полу.

Сообразно сему благочестивому обычаю введена ныне во храм и Пресвятая Дева. Родители Ее, Иоаким и Анна, долго страдая неплодством, – недостаток самый тягостный в Ветхом Завете, где благословение многочадия было первым из благословений (Быт. 1:28), – дали обет посвятить будущий плод чрева своего Богу. Плод сей была Мария. И вот, по исполнении Ей трех лет, – то есть как только Она могла оставить лоно матернее и кров родительский, – Иоаким и Анна приводят Ее ныне во храм «воспитатися», как не раз сказано в церковных песнопениях, «пред Господом». Первосвященник, принявший столь богатый дар Богу, был, по свидетельству предания, Захария, отец Предтечи. То же предание говорит, что Святой Деве, во время пребывания Ее при храме, позволено было входить на молитву в такие отделения храма, кои для других отроковиц, даже мужей, были недоступны, что Она за чистоту сердца удостоилась беседы с Ангелами, что, однако же, несмотря на высоту духовного совершенства, не переставала упражняться и в занятиях, приличных Ее полу, плодом коих был, между прочим, драгоценный хитон Спасителя, пощаженный самыми распинателями.

Вот что известно из предания о священном событии, ныне празднуемом! Стоит только, братие, взглянуть на него на иконе, чтобы почувствовать, как оно трогательно!

Первые лица, представляющиеся вниманию, суть святая двоица -Иоаким и Анна. Они просят Бога разрешить узы их естественного безчадия – даровать им дитя (уже сия молитва делает честь их вере), но вместе с сим они обещают Богу то самое, о чем просят! Дар Божий обращается в благодарственную жертву еще прежде получения! Кто после сего будет сомневаться в чистоте их желания, в том, что они хотят разрешения неплодия единственно по причине укоризны, следовавшей за безчадием, дабы увериться, что они не под гневом Божиим!..

Можете представить, как дорого для сердца родительского было дитя, Богом дарованное, стоившее стольких ожиданий, молитв, слез! Без сомнения, Иоаким и Анна отдали бы за него самую жизнь. Но оно обещано Богу, – и все чувства сердца умолкают пред сим святым обетом, он исполняется при самой первой возможности. Ни желание быть свидетелями первого развития ума и чувств в младенце, сопровождаемого столь многими утешениями для родителей, ни представление опасностей крайне юного возраста, ни мысль, что они по преклонности лет могут отойти ко Господу, не остановив последнего взора на своей Марии, – ничто не может понудить Иоакима и Анну сделать то, что очень легко было сделать – отсрочить исполнение обета. Никакой закон не требовал такой скорости исполнения, но благодарное сердце требовало оной, – и вот трехлетняя Юница во храме! Не явно ли, что Бог был в сем сердце и наполнял его Собою? Что Иоаким и Анна исполняли уже заповедь Евангельскую, повелевающую не любить ни сына, ни дочери, никого паче Бога? Такими и надлежало быть тем, кои избраны к высокому званию родителей Богоневесты, за сие-то самое они и избраны, иначе бы Господь и не избрал их, у Него нет лицеприятия!

Не стыдно ли после сего отцам и матерям христианским не уметь возноситься из любви к Богу над привязанностью к своим детям? Особенно не уметь переносить по-христиански потери их даже тогда, когда Господь Сам видимо поемлет их к Себе, – я разумею, через смерть! Между тем сколько тут бывает вопля и слез нехристианских! Сколько уныния и ропота языческого!.. Не так должен поступать христианин. Он любит детей своих в Боге и для Бога, посему без ропота и лишается их, когда сие угодно Господу. Но христианского самоотвержения в отношении к детям большею частью у нас нет в родителях, а между тем есть обычай, снаружи по видимому благочестивый и похожий на поступок Иоакима и Анны, а на самом деле противный духу христианства. Я разумею обычай обрекать детей своих до рождения, или вскоре после него, в известное состояние. Сколько зла из сего! Связана совесть родителей, несвободна и совесть детей. Исполняется обет, – влечет за собою ропот и неудовольствия. Не исполняется – тревожит душу. А на чем основан такой обычай? Где закон? Где пример?

Не так должно подражать Иоакиму и Анне, не так поступали они, не связывали свободы дочери: Она Сама уже, как увидим, изрекла обет девства, а, по силе обета родителей, Ей надлежало только «воспитатися пред Господем».

Но время уже обратиться к Самой Богоневесте.

Младенчество Марии не позволяло еще Ей иметь Свою волю. Она мыслила умом своих родителей, жила их волею и жизнью, а посему была более жертвой Богу, нежели жрицею. Но если позволено употребить благочестивое гадание, вероятно, родительское око, а паче сердце, заметило в юной Отроковице способность променять кров родительский на дом Божий. Иначе – не говорю родительское сердце, которое, будучи проникнуто любовью к Богу, могло забыть себя, но – самое благоразумие заставило бы не спешить исполнением обета, – ибо ничто, как мы видели, не мешало отложить его, кроме желания – скорее исполнить.

Чему же должно приписать столь раннее раскрытие в Пресвятой Деве чувства благочестия и любви ко храму Божию, которое до изумления примечено и во многих других святых Божиих человеках? Промыслу Божию? Так, он особенно бодрствует над ними, но, конечно, без нарушения великого закона постепенности, вследствие коего Сам Спаситель возрастал «премудростью и возрастом и благодатью у Бога и человеков» (Лк. 2:52). Счастливой природе? Но почему эта природа, всегда более наклонная ко злу, в сих именно святых душах воспринимала такое раннее, предваряющее лета, парение к добру? Причина сего утешительного и поучительного явления, братие, ближе к нам, нежели как обыкновенно думают – она в родителях, в их благочестии и чистоте! Ибо все, сколько знает история, юные герои веры происходили от родителей самых благочестивых.

Не новое ли это побуждение родителям вести себя по-христиански, когда их добродетели сообщают святое предрасположение даже их детям, равно как их пороки нередко в роды родов отзываются пороками и бедствиями их потомков?

Если введение во храм и посвящение Богу зависело более от вводящих, нежели Вводимой, то образ пребывания при храме во многом зависел от воли последней. Можно жить в храме, и не только не быть храмом Духа Святаго, но и заслужить гнев Божий. Дети первосвященника Илии всю жизнь провели при скинии свидения, но своим нечестием погубили себя, отечество и скинию (1 Цар. 2:22). Что и при Иерусалимском храме во время пребывания там Святой Девы много было недостойного имени Бога Израилева, за это ручаются страшные отзывы, кои давал о сем храме Сам Господь храма (Мф. 21:13). Но Святая Дева, пребывая при Иерусалимском храме, соделалась источником благословения для всего рода человеческого. Соделалась тем, что пребывала при храме не одним телом, а и духом, возводила горе к Богу не очи токмо, но и сердце, проводила время Свое именно в том, в чем должно проводить его, находясь близ места селения славы Божией, как то: в молитве, богомыслии, чтении Священного Писания, безмолвии, посте, бдении, труде и прочих добродетелях.

Предание говорит, что Богоотроковице позволено было входить на молитву в такие отделения храма, кои для всех прочих были недоступны. Такое великое, неслыханное преимущество было, без сомнения, следствием особенных Ее добродетелей. О будущем великом достоинстве Ее еще не было известно, смотрели на одно настоящее. Посему только особенная набожность входящей могла оправдывать в глазах всех то, куда Она входит, иначе преимущество сие произвело бы соблазн.

Значит, Мария не только оправдывала, но и превзошла надежды Своих родителей! Кроме сего, едва только утвердился в Ней собственный произвол и Она могла располагать Собою, как немедленно из жертвы обратилась в жрицу, которая навсегда принесла Сама Себя в дар Богу отцов. Родители привели Ее «воспитатися пред Господем», а Она, как повествует предание (Четьи Минеи, 25 марта, 21 ноября), дала обет обратить в сие воспитание всю жизнь Свою, никогда не знать мужа, и принадлежать единому Господу. Поступок, который после долговременного сердечного занятия предметами священными, был уже почти делом необходимости. Чье сердце хотя единожды исполнится Богом, для того уже мал и низок весь мир, тот не может принадлежать здесь никому!

Неудивительно, если потом, за необыкновенную чистоту души, Мария удостоилась, как говорит предание, беседы и питания Ангельского. Наступало время откровений, и Она Сама предназначалась к величайшему из чудес. Возможно ли было после сего, чтобы ковчег всемирного завета долго оставался без Херувимов, его осеняющих?

Гораздо удивительнее другая черта в воспитании Святой Девы. Удостоившись откровений и питания Ангельского, став на такую высоту, Она не оставляла, как повествует предание, занятий, приличных ее полу, продолжая трудиться, работая Своими руками. Обличение, и весьма нужное для тех, кои, предавшись занятиям набожности, гонят потом от себя всякий труд, особенно телесный. Напротив, труд сей, по временам, особенно нужен для таковых людей: он охлаждает их воображение, часто разгорячающееся более надлежащего, не дает носиться много и рассеиваться мыслям по безпредельности мира невидимого, не позволяет забывать нужд телесных, а вместе с тем – смирения, и своею тяжестью придает как бы некий вес жизни созерцательной. Напротив, недостаток телесного труда при духовных подвигах дает плодиться бесплодным мыслям, что весьма вредит чистоте сердца, порождает сомнения, вопросы, охоту судить других, знать будущее, отличаться откровениями, и прочее. Посему-то истинные подвижники благочестия и сами много любили, и другим часто заповедовали любить телесный труд.

Но довольно подробностей. Взглянем еще раз мысленно на всю совокупность священного события, нами воспоминаемого. Как оно трогательно при всей простоте своей! Престарелые родители, приводящие единственную трехлетнюю дочь во храм и предающие Ее Богу отцов своих! Маститый первосвященник, приемлющий дар сей от лица Господа храма, и благословляющий в Дочери Иоакимовой будущую Матерь Спасителя рода человеческого! Трехлетняя Отроковица, оставляющая лоно матернее, и вступающая во врата дома Господня – воспитатися пред Господем в жилище Духа Святаго! И все сие, совершаемое в тишине храма, в присутствии, может быть, одних Ангелов!

Как хорошо, братие, делали предки наши, что подобными священными изображениями украшали стены домов своих! И как худо поступают многие ныне, заменив сии святые изображения видами не только мирскими, но нередко вовсе соблазнительными! На что часто смотрим, чем всегда окружены, то невольно входит в душу, отпечатлевается в сердце, а потом и в поступках. Как после сего быть чистой душе у хозяина такого дома, особенно у детей его? Будет ли целомудренною дочь, от колыбели привыкшая непрестанно смотреть на соблазн?

Не будем же сообразовываться в этом, как и в других случаях, с обычаями века лукавого и развращенного!.. Да соделаются святые изображения праздников и угодников Божиих паки украшением домов наших! Аминь.

Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский

На заставке: Якопо Тинторетто. Фреска церкви Санта Мария дель Орто. 1555 г. Венеция, Италия

Просмотрено (50) раз