Когда торжествует православие?
Празднование Торжества Православия связано, конечно, с историческим событием, с окончательной победой над ересью иконоборчества, победой иконопочитания, которая сформулирована в наших догматах, когда мы говорим и исповедуем, что честь и поклонение образу, написанному красками на доске, восходит к первообразу невидимому. Поклоняясь иконе, поклоняясь видимому изображению, мы поклоняемся невидимому Богу, Который присутствует всегда и везде.
Но здесь еще надо понять, что само по себе почитание икон связано, прежде всего, с тем, что Господь воплотился в человеческой природе, взял на себя всю полноту человеческой природы. Недаром до сих пор все-таки существует запрет на те изображения, которые не могут передать полноту реальности божественной небесной жизни. Например, запрет изображения Бога Отца в виде старца. Запрет на изображение так называемой Новозаветной Троицы, когда Бог Отец изображается в виде старца, а Дух Святой в виде голубя.
Почему запрет? В Ветхом Завете говорится: «Не делай себе идола, ни какого-либо изображения того, что на небе, вверху, и что на земле внизу, и что в водах под землею: не поклоняйся им и не служи им». Это связано именно с тем, что всякий раз, когда человек пытается изобразить неизобразимое, он, без сомнения, впадет, в ошибку. Всякий раз, когда он пытается детерминировать необъятное, заключить в какую-то форму непостижимое, выходит искажение истины.
Именно поэтому, наверное, очень многие не понимают, что, собственно говоря, происходит, когда православные христиане поклоняются святым иконам.
Существуют христианские конфессии, где до сих пор иконоборчество является нормой. Так, это является нормой у протестантов. Когда возникло движение Реформации, первым делом ее сторонники стали уничтожать изображения святых, изображение Господа, изображение Матери Божией. Что же они уничтожали? Видимые идолы? Некую подмену богопочитания? Тут надо разобраться.
Дело в том, что иконопочитание связано исключительно с тем, что Господь стал видимым, стал изобразимым. Об этом Иоанн Богослов пишет, что свидетельствует «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни» (1Ин 1:1).
Апостол говорит о Господе Иисусе Христе воплощенном, на груди Которого он возлежал, лик Которого созерцал, о словах, поразивших его душу. Именно это знание о Боге воплощенном нам и передали апостолы, это знание и стало — Церковью. Потому Церковь — это тоже икона, видимый образ живого Бога. Он только видится через нас, через людей. Бог воплотился, стал таким, как мы, с тем, чтобы мы стали таким, как Он.
Человек — ценен
Иконопочитание само по себе — не только свидетельство того, как Бог любит человека, но и того, насколько сам человек велик, необыкновенен, способен к богоподражанию, к совершенству, несмотря на его падшесть, телесность, несовершенства.
Когда святая Церковь утверждает иконопочитание, она утверждает, прежде всего, ценность человека, ценность человеческой личности, человеческое достоинство, человеческую свободу, человеческую любовь. В том числе — человеческое тело, как великую ценность, потому что это тело стало сродни телу Христову, потому что Христос воплотился в этом теле, воскрес, и в этом теле вознесся на небеса, «и седяща одесную Отца», как мы исповедуем в Символе Веры, потому что и тело наше свято.
Тогда путь к святости очевиден и понятен. Мы понимаем, что этот путь — богоподражание. Это подражание не тому, чего мы не знаем, чего мы не видим, чего мы не слышим и понять не можем, а подражание именно Тому, Кто стал таким, как каждый из нас.
Об этом апостол Павел чудно написал в своем Послании к Филиппийцам: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2: 5)». И дальше идет о том, как «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став, как человек» (Флп. 2:7,8).
Этот образ подражания Богу — образ телесного, в том числе, подражания Господу нашему Иисусу Христу.
Мы и пост проводим, как телесное подражание Господу нашему Иисусу Христу, Который постился 40 дней в пустыне. Этот телесный пост — есть один из образов прославления человеческого тела, человеческой плоти.
Поэтому всякое иконоборчество заключено, прежде всего, в пренебрежении к человеку, в пренебрежении к человеческой природе, к его телу; в пренебрежении к человеческим чувствам: к свободе и любви, например; в пренебрежении к человеческой радости; в пренебрежении к человеческим ошибкам. Потому что человеческие ошибки все-таки исчерпываются нашим покаянием. Если же мы смотрим на человека с фарисейской строгостью, то тогда всякая ошибка, всяческое человеческое несовершенство низводит его до какого-то микроба, в лучшем случае — насекомого, с которым можно не разговаривать, которого можно легко от себя отсечь, очень легко осудить, с которым у меня, может быть, совсем не быть ничего общего.
Поэтому, когда мы говорим о Торжестве Православия, мне кажется, мы, прежде всего, должны говорить о том замечательном торжестве победы, которую человек может совершить над самим собой. Он может вырасти в образ Господа нашего Иисуса Христа, потому что склонен к богоподражанию.
Торжество радости быть человеком во Христе, торжество и счастье быть похожим на Христа, и должно наполнять смыслом этот праздник.
Святыми не рождаются…
Когда мы говорим о святости, часто думаем о святых как о сверхлюдях, совершенно нам не доступных по своим подвигам, по своей жизни, по тем чудотворениям, которые они совершали. Нам подчас кажется, что святые — избранные люди, специально Богом предусмотренные от рождения, и им дана такая миссия или такая благодать — быть святыми. Они никак не похожи на нас. И мы с ними имеем связь, разве что во время молебна, когда мы подаем записочки о здравии, и просим: «Святителю отче Николае, моли Бога о нас. Святителю отче Спиридоне, моли Бога о нас. Преподобне отче наш Сергие, моли Бога о нас».
И молимся, обращаясь к ним как к небесным человекам и земным ангелам, которые просто могут поспособствовать и посодействовать нашему продвижению в этой жизни. А реально к святым мы относимся очень отстраненно, понимаем, что мы и они — это разные полюса. Чтобы дойти до них — об этом, нам кажется, и думать об этом даже не стоит.
Мы читаем жития святых и удивляемся. А, по сути своей, кто такой святой? Святой — это тот, кто во всей полноте сумел стать человеком, раскрыл в себе те дары, которые Господь каждому из нас вручил. Раскрыл в себе во всей полноте ту прекрасную человеческую природу, которую Господь даровал Адаму, в которой раскрывается образ Божий, Его подобие.
Все божественные черты в этом человеке раскрылись, и он воссиял, и восторжествовал, стал таким победителем в этом мире над злобой, над ненавистью, над нелюбовью, над скверной, над всеми мерзкими качествами, которые прилепляются к нам как вирусы и болезни, которые мы называем человеческими грехами, человеческими немощами, человеческим недостоинством. А, по сути своей, все злое — как раз не человеческое, то, что к человеку принадлежать не должно, все то, от чего человек должен суметь не просто отказаться, а должен в себе это победить, исчерпать и окончательно от этого освободиться.
Вот тогда наступает Торжество Православия. Потому что икона Христа — это образ истинного человека. Настоящего истинного человека и того человечества, к которому Господь призывает каждого из нас.
Человек: делению не подлежит
Все ереси, которые были древности, сохранились до сих пор. Они просто существуют под разными видами, в разных упаковках. Но в целом — все человеческие ошибки, все человеческие измышления продолжают прекрасно существовать, несмотря на то, что Церковь явила истину и теперь есть возможность все измышления правильно назвать, ошибку определить: свет этой истины помогает нам разобраться, что есть что.
В свете истины Церкви мы понимаем, что человек — это звучит прекрасно, человек — это целостность, а не отдельные элементы, из которых он состоит: дух, душа и тело. Они не могут существовать по отдельности. Как только одно отпадает, наступает смерть. Посему учение Церкви о человеке таково, что и дух, и душа, и тело — это все — образ Божий. Все несет в себе отпечаток образа Бога. Все в себе несет потенцию богоподражания и обожения, как мы говорим.
А то, что человек склонен все разлучать, разделять, говорит о том, что мы все-таки действительно живем в поврежденной природе. Первородный грех, грех Адама, который повредил человеческую природу, повредил не только людей, он повредил весь Богом данный мир, потому что мир и человек между собой удивительно связаны. Там, где гниет человек, там гниет и весь мир. Там, где славится и торжествует человек в Боге, во Христе, в вере, там и мир начинает преображаться.
Поэтому вот это чувствование себя расщепленным свойственно каждому из нас, но только это не истина о человеке. Это констатация нашей болезни, которую мы должны в себе исцелить с помощью Божией.
Но, если принять человека как такового за истину, с его грехами, с его ошибками, с его двойственностью, тогда, конечно же, придется человека все время расщеплять и дальше, искать в нем хоть что-нибудь хорошее и приятное, что могло бы оправдать его существование на земле.
Тогда понятно, что тело будет всегда клонить тебя к греху, душа всегда будет страстной, несущейся в пропасть страстей, в пропасть вседозволенности. Только в духе, который все время рвется и прорывается в Небеса, заставляет тебя думать о Вечном, ты можешь вычленить что-то из себя как нечто положительное в себе. Если идти таким путем, то, несомненно, в основном, человек окажется совершенно негодным.
Но, если понимать, откуда берутся эти наши страсти, почему наше тело порабощено желанию греха, то тогда понятно, что все-таки нам есть, к Кому идти, куда идти, что есть путь ко спасению. Потому что мы знаем, если Бог сотворил человека прекрасным, это значит, что все-таки в человеке божественные силы, божественные потенции гораздо более могущественны, нежели его поврежденность, потому что Бог сказал: «Да будет свет!» Но он не сказал: «Да будет тьма». И в Боге, как мы знаем, нет никакой тьмы.
Человек бывает помрачен грехом, но мы понимаем, как к греху относиться. Человек и грех — это не одно и то же. Человек и грех могут быть очень близки в какой-то момент друг другу, но никогда не совпадают абсолютно. Поэтому всякому человеку нужно дать возможность от греха освободиться и грех победить.
Болезнь не существует сама по себе. Не существует туберкулез — существует палочка Коха. Не существует грипп сам по себе — есть вирус гриппа. И пока этот вирус не попал на благоприятную почву, болезни нет. Болезнь появляется только тогда, когда у нее есть возможность на чем-то паразитировать. Вот так грех, так зло паразитирует на человеческой душе, на человеческом теле и даже на человеческом духе. Этот паразит, как и всякий паразит, силой Божьею может быть истреблен, если человек этого очень захочет.
Наша задача, и во время поста, в том числе, — это как раз истребление подобных паразитов, которые к нам присосались, которые пьют нашу кровь, которые отнимают нас от милости Божией, уводят нас от благодати. Нужно истреблять этих паразитов, чтобы по-настоящему, во всей полноте, стать, наконец-то, людьми.
Протоиерей Алексий Уминский
Православие и Мир
Просмотрено (22) раз
Заказать требы
