«То, что ты делаешь, – страшный грех!» Но если ты такой святой и чистый, сможешь ли сострадать?

Как поступить, если человек признается в своих немощах, каким должен быть хороший духовник и что делать, если никак не можешь решиться на покаяние – рассказывает архимандрит Андрей (Конанос).

Любой человек может подняться над своим внутренним «болотом» и достичь вершины святости. Каждый из нас – это смесь святости и посредственности. И каждый несет внутри себя кусочек неба. Вот так. И когда мы начинаем это понимать, то уже можем и «спуститься» с неба на землю, вдохновляя остальных на настоящую, истинную и естественную жизнь. Разумеется, это не значит, что мы даем людям «зеленый свет» на прегрешения и прочее. Когда человек признает свои немощи и научается видеть себя со стороны, он не должен говорить остальным: «Ну вот, раз все мы грешные, давайте грешить и дальше!» Ни в коем случае. Вовсе не значит, что теперь люди могут делать все что угодно. Впрочем, если человек хочет согрешить – он и так грешит, что ж поделать, не удерживать же его силой…

Но любой грех имеет горький вкус – даже если поначалу ты его не чувствуешь. Так что если человек совершает дурной, неприличный поступок, рано или поздно ему откроется, что это грех, – он сам поймет, сам почувствует.

Нужно не силой заставлять людей быть хорошими, держа их в постоянном страхе и напряжении – этого не делай, того не делай, – нет. Нужно помочь ближнему увидеть себя настоящего, свою истинную природу.

Не поднимай высоко планку – разве сам ты уже достиг этого небесного, сверхъестественного совершенства, без каких-либо усилий? Нет, конечно, – легко и просто это не достигается. Раз ты сам не поступаешь так, как говоришь, раз я так не поступаю – как тут можно говорить о простоте? «Так легко бросить курить!» «Не делай так, делай этак, это же легко!» Вовсе не легко, а очень даже трудно. Как говорил старец Паисий: «Если Бог меня оставит, я отправлюсь в Салоники и пойду плясать по бузуки-барам».

Сейчас вот я сижу тут, разговариваю с вами, и все у нас получается не потому, что я такой прекрасный, а вы – ужасные, а потому, что Господь держит меня за руку и помогает мне. Конечно, и я, в свою очередь, содействую Богу, подавая Ему свою руку, но самое важное – именно Его великая помощь. И дело тут не в том, что вы, дескать, хулиганы и бандиты, а мы такие хорошие. Просто когда я начинаю понимать, что Господь мне помогает, то спускаюсь с небес на землю, а человек удивляется: «Надо же, батюшка, как вы меня понимаете! Понимаете, почему я так поступаю, почему так живу, – все мои грехи, падения, пороки, мерзость и небрежение!» Как же мне не понять тебя? Все это я точно так же ношу в своем сердце. «Не может быть! Но ведь вы так никогда не делали!» Не делал, верно. Но мысленно, в сердце, – делал. Это как с пирожным – даже если его не ешь, а просто представляешь в своем воображении, потекут слюнки. Согласны? Стоит только пройти мимо витрины… У меня, во всяком случае, так и бывает.

Однажды меня пригласили провести беседу в Лондоне. А там столько вкусных сладостей продается повсюду! Но у меня в то время был период, когда приходилось ограничивать себя в сладком – врач запретил. И я не притронулся ни к одному пирожному, соблюдал режим. Но мысленно… Мысленно я съел все, что увидел! И ведь правда, ни кусочка в рот не взял, те, кто со мной там был, могут подтвердить – они уговаривали попробовать хоть одно пирожное, но я упорно твердил: «Нет, нет!» И только моя душа знает, что в те моменты творилось у меня внутри – мысленно я съел все эти пирожные!

Поэтому когда ко мне приходит человек и кается в грехе чревоугодия, я не могу начать свысока объяснять ему: «Знаешь, то, что ты делаешь, – недопустимо! Чревоугодие – страшный, смертный грех!» и т.д. и т.п. Разве сам я не страдаю время от времени этим грехом, желая того же самого? Так и получается сострадание. Мне очень нравится значение этого слова – когда твое страдание разделяют, страдают вместе с тобой. И понимание, милосердие – там же. То есть человеку больно от твоей боли – он скорбит твоей скорбью, а то и согрешает, падает вместе с тобой. Однако сострадание без понимания невозможно. Чтобы «болеть» за человека, нужно его понимать. И если я такой прекрасный, чистый, святой и недосягаемый – как смогу я сострадать тебе по-настоящему? И как ты откроешься мне, как признаешься в том, что носишь в своем сердце?

Очень важно, чтобы духовник, который тебя окормляет, был настоящим подвижником, а не строил из себя неизвестно кого; чтобы, будучи человеком святой жизни, он при этом умел сострадать, сочувствовать и жалеть приходящих к нему грешников; чтобы он жил подвигом – то есть сам падал и вставал, боролся и подвизался, прилагая усилия и не рисуя тебе образ идеализированного христианства; не поднимал бы планку слишком высоко, так что ты теряешь последние силы и готов уже всё бросить: «Нет, хватит, я никогда так не смогу!» И начинаешь сходить с ума, потому что как можно признаться во всех своих тайных помыслах, мыслях и желаниях такому совершенству? Так вот, это – большое заблуждение.

И знаете, что не перестает удивлять меня каждый раз? Что самая святая Личность на земле после Господа нашего Иисуса Христа – Его Мать, Пресвятая Богородица, – Которую мы называем Благой, Преблагой, разве Она не совершенна? Но при этом разве Она осуждает, порицает кого-то? Редко так бывает, что хороший человек не превозносится над остальными; редко о том, кто совершенен, можно сказать: «Он просто такой – простой. Просто освещает все вокруг, просто любит, просто живет святой жизнью – ради целого мира». А ведь именно это сделала Пречистая Дева – стала Пресвятой ради людей. Каких людей? Которые сами стремятся к этому. Вот почему мы так любим Богородицу: Она – Мать, нежная и в то же время величественная, Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим, как говорится в молитве. И Она относится к тебе с уважением – к тебе, скверному грешнику, – и любит, обнимает, омывает, очищает и хранит тебя.

Именно так можно изменить человека – когда он сам этого желает, – добрым отношением, милосердием, лаской, нежностью и объятиями.

Тогда из его сердца исчезает неуверенность и страх. Ты ободряешь его, и он не боится открыть рот. «Надо же, и мне ничего от тебя за это не будет? Ни одной оплеухи?» – «Ни одной». – «И ты не оттолкнешь меня? Ты ведь так высоко…» – «Какое там высоко, дитя мое! Где – высоко? Я ниже тебя! И что это вообще такое – высоко, низко? Перед Богом мы все – крошечные и незначительные». Как Пресвятая Богородица сказала Силуану Афонскому: «Мне не нравится, как ты живешь». Да, Она сделала ему замечание, но, как говорил потом св. Силуан: «Если бы вы слышали Ее голос! Она осудила меня, но с такой любовью! Сердце мое встрепенулось и умягчилось после такого осуждения!»

Если бы мы могли услышать голос Богородицы, ощутить Ее благодать – то немедленно изменили бы всю свою жизнь. И не потому, что нас осудили, раскритиковали, наказали или обидели, а по благодати. Понимаете, в чем разница? Нет, я вовсе не имею в виду, что нужно оправдывать чужие грехи. Но необходимо понять и осознать: да, этот человек совершил грех, но на его месте я бы согрешил еще больше. И делаю я все то же самое, но – тайно, никто этого не видит и не знает, кроме моего духовника, которому я все рассказываю. Потому многие и у духовника своего не могут исповедаться, а идут еще к кому-то, кто их не знает, чтобы лишний раз про них чего не подумали. Откуда такой страх? «Да как я могу сказать про это батюшке? – волнуется человек. – Он начнет меня стыдить, ведь на такие темы даже разговаривать нельзя…» Нельзя или можно – раз ты такой, раз так чувствуешь и думаешь, – открой свое сердце, спроси обо всем, что тебя волнует!

Поверь: большинство из того, что кажется нам страшным и ужасным, вовсе не такое. Самое страшное на земле, осуждаемое и порицаемое Самим Господом – не то, что тебя сейчас так пугает, а совсем другие вещи, в которых ты вряд ли признаешься. Это эгоизм, жестокосердие, ненависть, месть, злоба – все те неприятные состояния, которые влекут за собой остальные грехи.

Архимандрит Андрей (Конанос)
Источник: Богоносци

Просмотрено (29) раз