Архиепископ Алексий (Фролов): Любовь может быть познана только любовью
Оттого Любовь Божия непостижима для нас, что у нас нет этих рецепторов восприятия Бога – умеем ли мы любить? Потому-то, что бы ни случилось – сохраняй любовь.
Кем для нас является Бог
Когда Господь приступает к сердцу, хочет нас в Своих изощренных (в хорошем смысле слова) стремлениях для вечности приобрести, мы вроде бы как тоже стараемся выстраивать с Ним отношения… Но такие, которые нам удобны! Такие, как мы сами себе их представляем, а мы всегда исходим из каких-то своих собственных, весьма ограниченных соображений, ощущений, чувств. И забываем о том, Кем для нас является Бог.
Это разные вещи: верить в Бога и довериться Ему.
Бог есть Любовь, и только Любовь. Почему же не довериться Ему?
Оттого Любовь Божия непостижима для нас, что у нас нет этих рецепторов восприятия Бога – умеем ли мы любить? Любовь может быть познана только любовью.
Потому-то, что бы ни случилось – сохраняй любовь: ударившему тебя в правую щеку подставь левую (ср. Мф. 5, 39); «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5, 44).
Критерий истинной любви – любовь к врагам. Да – потому, что в Боге нет «ни тени перемены» (Иак. 1, 17). Непостоянство в любви – это как раз то, что и отличает нас от святых.
Бог – не идея и не средство для исполнения моих желаний
Любовь – это постоянное движение в сторону другого, это жить его интересами. Какие мои интересы при любви? Какие Божии интересы, когда Он взошел на Крест? Только единственный – спасти меня. А я что же?
Представляете, какой ужас: мы верим в Бога настолько, насколько Он не мешает нам жить так, как мы хотим. Я Его допускаю в свое сердце ровно настолько, насколько мне это выгодно. И этот принцип закрадывается во все наши отношения. Я каждому доверяю настолько, насколько он мне нужен. В таком случае я всех использую. Как использую и Бога… Непрестанное: дай это, дай то, дай, дай, дай…
Но личных отношений я не допускаю… Тех личных отношений, которые в идеале – любовь. Почему законы мира сего настолько захватили меня, что я не живу так, как предлагает мне Христос? Почему? Потому что не хочу напрягаться? Даже самые близкие люди меня стесняют. Я знаю только то, что мне нужно, я всегда прав – на каждом шагу: самооправдание. А если я еще при этом и молиться начинаю, да поститься, да читать духовную литературу… И вот я уже всё о Боге знаю! Но главного-то не имею…
Ничего так не важно, как это
Рассказывали: любовники идут в театр накануне великого церковного праздника. И вдруг кто-то из них спохватился: «А не грех ли?» И так повсеместно: пожирать близких, пользоваться ими – это ничего, это пожалуйста, а вот молочка испив – о грехе вспоминаем?!
Ум человеческий, плотской, так изворотлив, такое неисчислимое множество замечательных зданий он в мечтах человека о себе самом нагромоздить может – так, чтобы и себя нам оправдать, и Богу предъявить свои заслуги, и поступить при всем этом по-своему, и других еще осудить…
Помните слова апостола: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим. 13, 8). Потребность такую всегдашнюю надо ощущать. Ничего так не важно, как это. Ни молитвы наши, ни посты, ни труды – без любви это всё ничто.
«Ты хотя бы просто покажи, что любишь»
Отец Виталий[1] говорил: «Ну, ты хотя бы просто покажи, что любишь. Хоть конфетку дай или еще что-то. Улыбнись, не будь ёжиком».
А мы всё торопимся, спешим… Куда? Зачем? Я вот сейчас был в больнице – ночью стоны, суета какая-то, на каталку кого-то переложили, повезли-повезли, умер… Как это близко!
А мы всё изображаем из себя кого-то? Играем во что-то? Забыться пытаемся в какой-то бурной деятельности: в профессиональной, в творческой, – в какой угодно! И это всё – чтобы забыть о подлинных ценностях и нашем предназначении?
Мы вообще думаем о том, что мы умрем? Или я всеми силами стараюсь убежать от этой мысли?
Устроить свои дела, что-то там провернуть с садом на даче, купить – это мне крайне важно, да. В этом я разбираюсь. А то, что я перейду из этой временной жизни в вечную и мне надо готовиться, – я забываю?..
Смиряться перед всеми
Милостью Божией вы – верующие. Это такой вам подарок Богом дан – быть верующими. Что мы ещё ищем, дорогие?
Сказано: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим… ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37–39). Все мы в мечтах любим Бога. С ним же так радостно, так хорошо. А ближнего? К нему: «А ну, отстань, кому сказал!? Да пошел ты! Отстань!» – так получается? Значит, вера-то моя по полу стелется…
Что делать? Очень просто – смиряться перед всеми. Кто-то должен смиряться. Все должны смиряться, правда? Неправда! Только я. Только я должен смиряться – подстилочку из себя сделать, ножки чтобы об тебя вытерли.
И надо обратить внимание, что если я обижаюсь на что-то или на кого-то, то это – во мне причина.
Расширим горизонт ожидания
Архиепископ Алексий (Фролов)
Любое наше делание, если оно соединено с любовью, имеет целью жизнь вечную, и там же – награду. А если я делаю что-то по привычке, равнодушно… «Ну ладно, топчи… Да ну вас всех, надоели вы мне!» Это с любовью? Нет.
Почему критерием настоящей любви Господь и выдвигает: «любите врагов ваших» (Мф. 5, 44). Хотя и про самых близких сказано: «и враги человеку – домашние его» (Мф. 10, 36). Их-то мы хотя бы научились любить? Нет?
Значит, в сердце моем что-то не просыпается, чему-то я не даю возможность проснуться. Чему же? Настоящей любви. Почему? Я прагматик. Только я прагматик с очень ничтожным горизонтом ожидания. Я, может быть, и сделаю то, что я должен, – раз, два сделаю… А потом взорвусь: «Да как они со мной обращаются! С какой это стати я вообще буду смиряться, служить им тут?»… Я забыл о Боге.
О чем плачут христиане?
Любовь должна быть, – это мы все знаем. Но отнюдь не в тепличных условиях она взращивается…
Что сказано? «Ударившему тебя в правую щеку подставь левую» (Мф. 5, 39). Если у тебя нет сил и возможности, если ты не научился этому, грош тебе цена, христианин. Ты вообще еще не родился для жизни с Богом.
Если же ты увидел в самом себе невозможность еще такой жизни, вознегодуй: «Ой-ё-ёй, что же со мной происходит?!» Со мной, а не с ними! – вот моя реакция. Здесь-то и нужно плакать! И вовсе не из-за обиды о себе: «Как же это они смели со мною так обходиться?» А о том плакать надо, что это я не имею в себе Христа.
Любовь – это всегда жертва.
Эта жизнь нам дана, чтобы научиться присутствию в вечности
Когда Бог-Сын, Вторая Ипостась Пресвятой Троицы, воплотился, произошло величайшее событие – кенозис (от греч. истощение), то есть умаление Божества. Рождество – уже кенозис, а Крест – тем более. Нечто невероятное. Как это понять?
Только духовным разумом. Есть такое понятие нус (от др.-греч. νοῦς – разум), но это не житейский рассудок, а именно способность, которой Бог наделяет человека, чтобы он мог общаться с Ним. На высотах личных отношений с Создателем про такой разум апостол Павел пишет: «тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор. 13, 12).
Это уже не сфера душевности, а та, где Сам Господь приступает к нам, и ты вдруг начинаешь понимать, что у тебя вообще нет рецепторов, чтобы общаться с Тем, Кто является тебе Отцом, Богом, Творцом. У тебя они не развиты в процессе духовной жизни, атрофированы. И то, что ты, может быть, и принимал мечтательно за твои отношения с Богом, – это на самом деле абсолютный ноль, ничто.
В таком случае ты тоже, человек, в духовном мире отсутствуешь. Духовно не родился. Этого не произошло, если нет у тебя личных отношений с вочеловечившимся Христом.
Всегда ли мы согласны с Богом?
Что же это за личные отношения с Богом?
Образ личных отношений являет Троица. Это всегда согласие. Один из авторов пишет, что отдельно Лица Пресвятой Троицы ничего не делают. Ни Отец, ни Сын, ни Дух Святой. Изначально существует Совет, и это Вечный Совет.
Представляете, если бы мы ничего не предпринимали, не сверившись прежде с заповедями Евангелия?
Вот Господь призывает: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Я, конечно, даже думать не дерзаю, что достигну такого. Но идти-то надо… Или мы с Богом не согласны?
Мы не Богу зачастую сродными стремимся стать, а наоборот – в общении с миром вести себя как бы на равных пытаемся, – да не пытаемся даже, а у нас автоматически эта реакция проявляется! Потому что мы не защищены молитвой.
Атмосфера, в которой я нахожусь, или отравляет меня, или созидает
Так и идем на поводу у окружающих: мы, мол, не хуже других. Простой пример. Сколько раз я на этом спотыкался, сам себе смеялся, противно даже. Бывало, помню, нужно купить подарок Святейшему или кому-то из его гостей-Предстоятелей. Едешь на Арбат. Выходишь из машины, воротник куртки поднимешь, глаза в землю. Но… в один магазинчик зайдешь, в другой, вот уже и курточку как-то одергиваешь, поправляешь… Погуляешь минут двадцать, и уже походочка-то у тебя совсем не та, в голове ветер… Полчаса, и ты готов!
Или, помню, в Финляндию с хором выезжали, там как-то всё легко, просто. Только границу, возвращаясь обратно в Россию, пересечешь – проблемы точно в воздухе растворены. Но я совершенно четко осознаю, что, побудь я подольше там, за границей, меня ни на каких арканах не удержать уже было бы, мне бы уже требовалось всё больше и больше комфорта, уважения к моей персоне, удовольствий.
Что же происходит? Оказывается, атмосфера, в которой я нахожусь, или отравляет меня, или созидает.
Не скатиться к «норме»
Включить телевизор, пройтись по магазинам… Купить себе что-то, произвести фурор. Расслабиться, отдохнуть. Нормальная жизнь. Также все живут. Богатые плачут, бедные плачут, все плачут, все хорошо живут, все изменяют… Непонятно, чей ребенок… Вообще ничего не понятно… Розовые, голубые, – ну, им же нравится, всё у людей в порядке. Это норма. Какая же это норма?
Как себя от этих «норм» избавить? Надо просто исключать то, что меня разрушает, расшатывает мою крепость. Вот я, допустим, о чем-то мечтаю. Сам по себе захотел или реклама подсказала… А полезно ли мне это? Если нет, значит, нужно удержать себя от этого. Вот и всё. Проще некуда.
Господь нам многое потому и не дает, что мы будем это использовать не так, как нам самим же будет во благо.
«Я хочу». – «А ты готов?»
Всякий дар предшествует испытанию. Я нечто захотел, но задайся и таким вопросом: а ты готов к испытанию? «Я хочу». – «А ты готов?»
Одно дело еще, когда мы хотим чего-то внешнего, благополучия там, например, и т.д. И совсем другое – духовные дары. Готов ли я на подвиг? Готов ли я на самоотвержение? И не в тот момент, когда я встал на молитву и что-то там такое читаю о том, как святые отцы про эту готовность говорят… Нет!
Господь «как тать» (2 Пет. 3, 10), внезапно всегда касается человека. Когда ты меньше всего этого ждешь, не следишь за своими мыслями, чувствами, на тебя обрушивается вот это: ты готов, ты готов, ты готов?
В своем самообольщении мы, конечно, многого хотим. Но понесешь ли ты это? Господу ничего не стоит дать тебе тот или иной дар. Но это же еще и ответственность…
Что в моей жизни может быть целовано Богом?
Владыка Алексий (Фролов)
Вот мы читаем жития святых. Что о себе я могу при этом понять? Что в моей жизни может быть целовано Богом? Если ничто, то на что я тогда рассчитываю?
Мы можем, конечно, подскочить порою: я, мол, сейчас ни хлеба, ни воды ни есть, ни пить не буду, постничать начну, – дурью маешься! Все эти разгоряченные рывки – не по любви к Богу, хотя я и могу включить эту мерцающую в сознании лампочку: «по любви к Богу – по любви к Богу – по любви к Богу…». На самом деле нет. Как правило, обычно покрасоваться собой или что-то выклянчить захотелось. Я сделаю сейчас то-то, и Господь мне сразу же даст. Корысть!
Корысть во взаимоотношениях, это то, о чем мы уже говорили, – использование! Это опять не личные отношения. Я же, по своей гордости, не думаю о том, как Бог меня хочет использовать. Нет! Это я Его хочу использовать в своих интересах. Потому и сказано: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак. 4, 3). В том числе потешить свое тщеславие, самолюбие?..
Есть такое выражение: Богом богатеть. Если бы во мне было много Бога – вот это главное! – тогда бы я и всех вокруг любил. Вопросов о смирении, о возможности духовного совершенствования не возникает, когда есть любовь.
Любовь бы настолько сияла и просвещала, и окормляла, и осоляла бы жизнь, нашу малую Церковь-семью, что не было бы никаких вопросов! Если же вопросы есть, и недоумения не дают нам покоя, значит, каждый из нас, все мы – просто себя оправдываем. Самооправдание – это худшее, что может быть.
Ощутить присутствие Христа
Личные отношения с Богом появляются только тогда, когда мы находимся на кресте. Человеческое достоинство восстанавливается только на кресте. Личность человеческая формируется только на кресте. Это произойдет лишь тогда, когда мы перестанем себя оправдывать.
Церковь Божия начинает подлинно жить, она крепка лишь тогда, когда она на кресте, когда гонима.
В таком случае христианин и силен-то быть не может, поскольку и вся Церковь не может быть по-мирски сильной. Церковь слаба в рамках мира сего и сильна смирением Христовым. Но именно в этом Христовом смирении обретается подлинное величие. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 29).
Одна матушка рассказывала мне, как об неё вообще палку сломали, волосы у нее выдрали. «Мне не стало больно, – вспоминала она, – а я только удивилась, что и палка сломалась, и волосы в их руках… Странно… И именно в этот момент я почувствовала присутствие Христа». У нее не было никакой ненависти, просто удивление: происходит что-то непонятное. И вместе с тем – горение сердца, любовь к Богу настоящая. Его охранение – вот что она ощутила! Близ Христос.
Архиепископ Костромской и Галичский Алексий (Фролов)
Подготовила к публикации Ольга Орлова
Православие.Ru
[1] Схиархимандрит Виталий (Сидоренко; †1992) – глинский постриженик, один из духовных наставников владыки Алексия.
Просмотрено (72) раз
Заказать требы
