Миссионерство в наши дни. Каким оно должно быть?

В слово «миссионерство» мы обычно вкладываем простой и понятный смысл: проповедь Христа вне храма и богослужения. За две с лишним тысячи лет эта проповедь бывала самой разной: от пламенных апостольских речей в людных местах крупных городов до дерзновенного благовествования сильным мира сего, с последующим обращением к вере целых народов. От официально санкционированных, а потому глубоко формальных, диспутов с раскольниками и сектантами до случайно произнесённой вслух молитвы на поле боя, услыхав которую молодые бойцы – вчерашние атеисты впервые задумывались о Боге. Его они до сих пор не знали и не слышали. Свободное положение Церкви в минувшие десятилетия дало возможность развивать миссионерство по многим направлениям. Отдельные миссионерские инициативы были успешными, иные не очень. Однако, безусловно, прошедшие годы были годами возможностей для всех, кто хоть как-то трудился на миссионерском поприще. Даже те, кто хотел проповедовать в электричках, такой возможности лишены не были.

Однако временам свойственно меняться. По всему видно: годы возможностей постепенно уходят в прошлое. В девяностых годах среди людей было много ищущих, в нулевых – немало интересующихся. Воцерковясь, некоторые из них пополнили число духовенства, другие образовали костяки многих приходов, монастырей, общин. Другие, став членами Церкви, со временем оставили её. Остальные искавшие к настоящему времени также успели найти (а интересовавшиеся – узнать), затем утратить интерес и разочароваться. Естественно, без всякого желания в дальнейшем что-либо искать.

Наше время на ищущих и интересующихся куда беднее. Даже среди молодёжи, которая во все времена более падка на поиск, нежели те, кто обременён возрастом, семьёй и служебным положением. Современный молодой человек в большинстве случаев либо равнодушный прагматик, нацеленный на выполнение продуманного и чётко сформированного жизненного плана, либо легкомысленный позёр, живущий больше в «Инстаграме», нежели в реальном мире, либо активист – вечно озабоченный борец, чьё неравнодушие таково, что лучше бы он был равнодушным. Есть, конечно, и категория думающих молодых людей, они читают книги и умеют критически мыслить. Однако часть из них ни в каком миссионерстве не нуждается, поскольку уже успела воцерковиться, а часть уделяет учёбе или работе столько времени, что для духовных потребностей если и находят время, то разве что в ущерб сну.

Соответственно, отношение к религии и вере у нашей потенциальной паствы мало походит на то, с каким привыкла иметь дело Церковь за последние годы. Подавляющее большинство людей к религии откровенно равнодушно. Им либо вообще безразличны подобные темы, либо «меня в детстве бабка водила, я всё там знаю, мне неинтересно». Среди активистов, правда, царят прямо противоположные настроения, но это мало утешает, поскольку часть из них неравнодушна просто в силу склада характера и привычки совать нос во все дрязги, другая часть готова хоть сейчас хватать дубьё и бежать переделывать Церковь под собственные представления, а остальные всё с тем же запалом декларируют идейное неверие. Стоит ли говорить, что при таком состоянии общества многие прежние миссионерские наработки теряют всякую актуальность? А для создания новых необходимо учитывать ряд факторов.

Прежде всего: не все готовы нас слушать и далеко не везде нам рады. Современный человек – человек свободный. Так, во всяком случае, он сам считает. А потому страшно боится, как бы кто не посягнул на его свободу, не ущемил бы его прав, не ограничил бы его желаний. Он носится со своей свободой как с писаной торбой и вполне искренне считает, что, если он не нарушает гражданских законов, никто не имеет права в чём-либо его ограничивать или что-либо ему запрещать. И переубеждать здесь кого бы то ни было абсолютно бессмысленно. Нам просто следует понять, что не нужно стремиться быть услышанными там, где нас не то чтобы слышать, слушать не готовы. Нельзя, даже обладая полнотой истины, пытаться навязать эту истину помимо желания и воли. А потому позиция морализатора, учителя нравственности или просто убеждённого всезнайки, будет для Церкви неминуемо проигрышной. Необходимо ориентироваться прежде всего на тех, кто и слышать, и слушать готов. Их, возможно, и немного, да и с Церковью их сводят зачастую беда или нужда. Но, с другой стороны, именно беда с нуждой способны открыть душу человека навстречу Богу. Конечно, прав будет тот, кто скажет, что это не столько миссионерство, сколько пастырство. Но в том-то всё и дело, что в наше время одно от другого едва ли отделимы.

Но, если так, нам нелишним будет задуматься и о том, куда же мы стремимся привлечь человека? Богословские рассуждения о мистическом Теле Христовом и собрании верующих, объединённых иерархией, учением и Таинствами, тут едва ли уместны. Человек приходит к конкретному священнику, в конкретный храм. Что он там видит? Порядок во всём, чинное богослужение, грамотную проповедь, доступность духовенства и дисциплину среди прихожан? Благо, если так. А если нет? Мало ли случаев, когда кассиры с уборщицами ругаются прямо посреди церкви, когда постоянные прихожане беспардонно лезут со своими замечаниями к тем, кто пришёл впервые и ничего не знает, когда раздача святой воды напоминает сражение, когда проповедь превращается в часовой разговор ни о чём? А ещё есть безграмотные брошюрки в свечных лавках о траволечении и вреде прививок, есть пропаганда последних времён и стращание биометрией. И это ещё, если обойти вниманием качество церковного пения, уровень иконописи, да и просто элементарный вкус в формировании убранства храма. Можно сколько угодно рассуждать о главном и второстепенном, но каждый из этих факторов формирует общее впечатление. И главное, и второстепенное в конечном итоге окажут своё влияние на человека, поэтому, как бы это парадоксально ни звучало, но современное миссионерство начинается с наведения порядка в храме. И снова-таки совершенно неважно, богат приход или беден, великолепен храм или скромен. В убогом, но чисто убранном храме молиться подчас настолько хорошо, что на убогость не обращаешь ни малейшего внимания. Или, например, любительский приходской хор, неспособный исполнять изысканные композиторские песнопения, не всегда чисто звучащий, но чувствующий ритм богослужения, поющий без пауз и попыток с первого раза осилить доселе неизвестное произведение, так иногда располагает к молитве своим благоговейным настроем, что кажется: лучшего пения и представить невозможно. Да и для устранения безвкусицы в убранстве порой не нужно заказывать в иконописной мастерской три десятка икон в одном стиле. Достаточно просто убрать в глубину ризницы пару-тройку икон, создающих ощущение диссонанса и смешения стилей, и предпочесть вычурным элементам убранства более простые. И так со всем. Эта работа совсем не кажется сложной, если к ней подойти ответственно и провести со знанием дела. Правда, прежде нужно захотеть. Потому что, как показывает практика, основная причина внутрихрамовых проблем не отсутствие денег у прихода или времени у настоятеля, а элементарное равнодушие, умноженное на традиционное русское «и так сойдёт».

Теперь обратим внимание на то, что обыкновенно приводит человека в храм. Проблемы и болезни, смерть кого-то близкого или просто следование традиции. Не зная веры, человек становится суеверным. И когда суеверие заставляет кого-то переступить порог храма, один из самых сильных соблазнов – воспользоваться суеверностью пришедшего, чтобы удержать его в Церкви. «Если покойник снится, значит он просит молитв», «чтобы колдуны не могли навредить, нужно исповедоваться», «когда ребёнок плохо спит, его нужно причащать»… Несомненно, Бог приводит людей к Себе самыми разными путями. Но приводит для того, чтобы человек, оказавшись в Церкви, начал духовно расти, а не воцерковлял бы вместе с собой свой полуязыческий, полусоциалистический образ мысли. В конце концов, столь примитивная вера либо самому такому верующему наскучит, либо не одного и не двух потенциальных христиан из числа думающих и сомневающихся от Церкви отвадит. Отсюда правило: ни в коем случае не лгать, даже в, как кажется, миссионерских целях. Любой пришедший в храм достоин того, чтобы с ним были честны. Сознательно и полноценно воцерковиться под силу тому, кто знает правду о вере Церкви, её учении, её устройстве и истории. Следовательно, не только явной лжи, а и непроверенной, необоснованной информации неофиту давать нельзя.

И, наконец, последнее. Любой человек, которому мы говорим о Христе, должен быть нам интересен. Не как объект миссии, не как потенциальный прихожанин, а как личность. Причём здесь и сейчас. Искренний интерес располагает слушающего, вызывая у него взаимный интерес, который для проповедника, как понимаете, весьма и весьма немаловажен.

Итог же подведём простой: наше время – время перемен. Рано или поздно перемены эти коснутся и Церкви, в ощутимом объёме, собственно, уже касаются. Не стоит ли нам задуматься о том, что если в наши храмы Бог приводит людей (ведь приход нового человека не столько наша заслуга, сколько Промысел Божий), то от нас напрямую зависит, останутся ли они в Церкви. Таким образом, современное миссионерство должно заключаться не столько в привлечении в Церковь народа, сколько в стремлении помочь остаться в ней тем, кого призвал Господь. И уж тем более не отпугнуть, не смутить, не обидеть.

Как по мне, вот такое оно, современное миссионерство. Возможно, менее утомительное и опасное, нежели в былые времена, но не менее ответственное. Возможно, именно за ним – ближайшее будущее Церкви.

Протоиерей Владимир Пучков
Источник: Православная Жизнь

Просмотрено (22) раз