Пятая ступень «Лествицы»: покаяние

Нет человека, который бы прожил жизнь и никогда не согрешил (см. Еккл. 7:20).

После грехопадения наших прародителей человеческая природа стала удобопреклонной ко греху. Даже после Крещения, когда человек обещает начать новую жизнь, он не застрахован от падений. Поэтому преподобный Иоанн называет покаяние «возобновлением крещения, заветом с Богом об исправлении жизни». Одновременно с покаянием человек начинает учиться основополагающей христианской добродетели — смирению. Поэтому процесс покаяния он называет «куплей смирения». А смирение дает нам возможность примириться с Богом, самим собой и с другими людьми, стать настоящими.

Покаяние прп. Иоанн видит не в словах, а во всегдашнем отвержении телесного утешения, в помыслах самоосуждения и попечения о себе, но свободного от внешних попечений, ибо человеку истинно кающемуся некогда думать об ошибках и грехах других людей.
Плоды покаяния — это надежда на спасение и отвержение отчаяния, примирение с Господом через совершение благих дел, противных прежним грехам, и очищение совести.

Признаком истинно кающегося человека является то, что он готов добровольно терпеть всякого рода скорбь и даже является изобретателем наказаний для себя самого. Внешне покаяние проявляет себя в крепком утеснении чрева, а внутренне происходит уязвление души в глубоком чувстве. Как замечают опытные духовники, обычно те, которые не умеют каяться, на глубокие чувства неспособны. Вместо этого они усиленно работают над образованием ума, приобретением многознания (в этом нет беды, ибо среди святых есть много высокообразованных людей); но без покаяния, неумения смиряться такие люди обычно оказываются за церковной оградой, пополняя ряды раскольников, сектантов или открытых богоборцев.

Преподобный не дает отчаиваться тем христианам, которые после покаяния опять впадают в те же самые грехи: «Не ужасайся, если и каждый день падаешь, и не отступай от пути Божия, но стой мужественно; и, без сомнения, Ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение».

Вместе с тем святой призывает не откладывать покаяние, ибо «когда язва еще нова и горяча, тогда удобно исцеляется; но застарелые, оставленные в небрежении и запущенные раны неудобно исцеляются, ибо для врачевания своего требуют уже многого труда, резания и прижигания. Многие раны от закоснения делаются неисцелимыми; но у Бога вся возможна (Мф. 19:26)».

По мысли преподобного, именно покаяние является признаком присутствия в человеке духовной жизни, ибо тот, кто не кается, проживает жизнь зря: «Кто истинно подвизается о своем спасении, тот всякий день, в который не оплакивает грехов своих, почитает потерянным, хотя бы и совершил в оный какие-нибудь добрые дела».

Шестая ступень: память смерти

Самым надежным средством от неразумного пристрастия к людям и вещам этого мира является память смерти. Мир все время отвлекает нас от этой памяти, но кто подлинно кается и желает жить по-другому, постоянно помнит о времени своего исхода: «Память смерти есть повседневная смерть; и память исхода из сей жизни есть повсечасное стенание», — утверждает преподобный Иоанн. При этом он различает боязнь смерти, которая присуща нам по естеству через преслушание прародителей, и трепет от памяти смертной: «Как олово отличается от серебра, хотя и подобно ему по виду; так и различие между естественным и противоестественным страхом смерти для рассудительных ясно и очевидно». «Боязнь смерти есть свойство человеческого естества, происшедшее от преслушания; а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных согрешений. Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойства двух естеств». «Как отцы утверждают, что совершенная любовь не подвержена падению, так и я утверждаю, что совершенное чувство смерти свободно от страха». Человек, который имеет искреннее раскаяние в своих грехах, не так боится смерти, как некающийся. Поэтому немногие из лежащих на смертном одре отказываются от Таинств Исповеди и Причастия. Кающийся примиряется с Богом, а потому его уже не так страшит неизвестность загробной участи.

Кроме того, что память смерти помогает христианину избавиться от грехов, она способствует и приобретению добродетелей: «Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий. Память смерти побуждает живущих в общежитии к трудам и постоянным подвигам покаяния и к благодушному перенесению бесчестий. В живущих же в безмолвии память смерти производит отложение попечений, непрестанную молитву и хранение ума». «Живая память смерти пресекает невоздержание в пище; а когда сие пресечено со смирением, то вместе отсекаются и другие страсти». «Некогда один египетский инок рассказал мне следующее. «Когда память смерти, — говорил он, — утвердилась в чувстве моего сердца, и я однажды, когда пришла потребность, захотел дать малое утешение сему бренному телу, то память смерти, как некий судия, возбранила мне это; и, что еще удивительнее, хотя я и желал ее отринуть, но не мог»». «Как бездну некоторые представляют себе бесконечною и место оное называют бездонным, так и помышление о смерти рождает чистоту нерастлеваемую и делание бесконечное».

Таким образом, делает вывод прп. Иоанн, «добродетели суть и матери и дщери смертной памяти». «Тот, без сомнения, благоискусен, кто ежедневно ожидает смерти; а тот свят, кто желает ее на всякий час».

Далее автор Лествицы указывает на признак присутствия у подвизающегося памяти смертной: «Истинный признак того, что человек помнит смерть в чувстве сердца, есть добровольное беспристрастие ко всякой твари, и совершенное оставление своей воли».

Однако «не всякое желание смерти достойно одобрения. Некоторые люди, насилием привычки увлекаемые в согрешения, желают смерти по чувству смирения; другие не хотят покаяться и призывают смерть из отчаяния; иные же не боятся ее потому, что в превозношении своем почитают себя бесстрастными; а бывают и такие (если только в нынешнее время найдутся), которые, по действию Духа Святаго, желают своего исшествия отсюда».

На вопрос тех, кто недоумевает, почему Господь не открывает времени смерти, если память о ней так благотворно действует, преподобный Иоанн отвечает следующее: «Эти люди не знают, что Бог чудным образом устраивает через это наше спасение. Ибо никто, задолго предузнавши время своей смерти, не спешил бы принять крещение или вступить в монашество, но каждый проводил бы всю жизнь свою в беззакониях и на самом уже исходе из сего мира приходил бы к крещению или к покаянию. (Но от долговременного навыка грех делался бы в человеке второю природою, и он оставался бы совершенно без исправления)».

Чтобы приобрести такую пам’ять, нужно отвлекаться от житейских попечений, ибо «кто хочет непрестанно сохранять в душе своей память смерти и суда Божия, а между тем предается попечениям и молвам житейским, тот подобен хотящему плавать и в то же время плескать руками», – замечает преподобный Иоанн.

Как покаяние есть признак присутствия в человеке духовной жизни, так и память смертная свидетельствует о том, что он имеет деятельный (не спящий) ум: «Деятельный ум имеет многие делания: поучается любви к Богу, в памяти смертной, в памяти Божией, Царствия Небесного, ревности святых мучеников, вездеприсутствия Самого Бога, по слову псалмопевца: Предзрех Господа предо мною выну (Пс. 15:8), в памяти святых и умных сил; в памяти об исходе души, об истязании, мучении и вечном осуждении».

Седьмая ступень: радостотворный плач

Многим может быть непонятно, зачем нужно плакать. Но именно в тот момент, когда плачем, мы становимся настоящими, снимаем маски, которые надеваем в зависимости от обстоятельств. Для христианина наиболее ценным является покаянный плач, ибо он претворяется в радость. Апостол призывает христиан всегда радоваться, но это возможно лишь после такого плача. Плач есть самым верным признаком присутствия в нас душеспасительной памяти смертной. Преподобный различает разные виды плача: «Многие из отцов говорят, что значение слез, особенно у новоначальных, темно и неудобопостижимо, и что они происходят от многих и различных причин: от естества, от Бога, от неправильной скорби и от скорби истинной, от тщеславия, от блудной страсти, от любви, от памяти смерти и от многих других побуждений. Исследовав все сии побуждения слез посредством страха Божия, постараемся приобрести те чистые и нелестные слезы, которые рождаются от размышления о разлучении нашем от тела, ибо в них нет ни окрадения, ни возношения, но очищение, преуспеяние в любви к Богу, омовение от грехов и освобождение от страстей».

Как видим, из-за действия страстей плач может быть разным: «Не удивительно начинать плач слезами добрыми, а оканчивать неправильными; но достойно похвалы от неправильных или естественных слез переходить к духовному плачу. Смысл сказанного ясен для тех, которые склонны к тщеславию». Поэтому преподобный призывает: «Не верь слезам твоим прежде совершенного очищения от страстей; ибо то вино еще не надежно, которое прямо из точила заключено в сосуд». «Кто приобрел душевные слезы, тому всякое место угодно к плачу; а у кого делание только внешнее, тому всегда надобно будет избирать приличные места и положения. Как скрытое сокровище не столько подвержено хищению, сколько лежащее на торжище, так до́лжно разуметь и о вышесказанном».

Подлинный плач возникает, когда человек, желая приблизиться к Богу, чувствует свое недостоинство перед Ним и тем самым способствует отвлечению сердца от всякого земного пристрастия: «Плач по Богу есть сетование души, такое расположение болезненного сердца, которое с исступлением ищет того, чего оно жаждет, и, не находя его, с трудом за ним стремится и горько рыдает вслед его. Или иначе: плач есть златое жало, уязвлением своим обнажающее душу от всякой земной любви и пристрастия и в назирании сердца святою печалию водруженное».

Есть разные степени преуспеяния в плаче: «Свойство преуспевающих еще в блаженном плаче есть воздержание и молчание уст; преуспевших — безгневие и непамятозлобие; а совершенных — смиренномудрие, жажда бесчестий, произвольная алчба невольных скорбей, неосуждение согрешающих, милосердие превыше силы. Достойны одобрения первые, достохвальны вторые, но блаженны алчущие скорби и жаждущие бесчестий, ибо они насытятся пищею ненасыщаемою».

Кто научился оплакивать свои грехи, должен бояться потерять это состояние: «Достигши плача, всею силою храни его, ибо прежде совершенного усвоения он весьма легко теряется; и как воск тает от огня, так и он легко истребляется от молвы, попечений телесных и наслаждения, в особенности же от многословия и смехотворства».

Преподобный призывает к постоянству в этой добродетели: «Не подражай погребающим мертвых, которые то плачут по них, то ради их упиваются; но будь подобен узникам в рудокопнях, ежечасно получающим удары от приставников».

Также прп. Иоанн дает конкретные советы, как приобрести память смертную и плач: «Ложась на постель, воображай твое возлежание во гробе — и будешь меньше спать. Когда сидишь за столом, приводи себе на память плачевную трапезу червей — и ты будешь меньше наслаждаться. Когда пьешь воду, не забывай о жажде в пламени неугасающем — и, без сомнения, понудишь самое свое естество. При досточестном бесчестии, досаждении и выговоре от настоятеля представим себе страшный приговор оного Судии и всеваемую в нас безрассудную печаль и огорчение без сомнения посечем кротостию и терпением, как обоюдоострым мечом».

Плодом плача есть духовная радость: «Кто пребывает во всегдашнем плаче по Богу, тот не перестает ежедневно (духовно) праздновать; а кто всегда празднует телесно, того ожидает вечный плач… Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души (т.е. радость)».

В то же время преподобный Иоанн говорит о том, что плач есть следствие греха, а потому, кто его избегает, тот радуется без пролития слез: «Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек плакал от болезни сердца, но чтобы от любви к Нему радовался душевным смехом. Отыми грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам, ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится; ибо тогда отбежит болезнь, печаль и воздыхание (см. Ис. 35:10)».

Для грешников плач необходим, поскольку благодаря слезам покаяния человек начинает приобретать бесстрастие: «Плач бывает у многих предтечею блаженного бесстрастия, предукрасив, предочистив душу и потребив вещество (т.е. страсти)».

Кто не умеет оплакивать свои грехи, тот, даже если он совершает великие подвиги, не будет иметь от них никакой пользы: «Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны; ибо тем, которые, так сказать, после омовения осквернились, необходимо, поистине необходимо очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией».

И в завершение преподобный Иоанн еще раз подчеркивает великое значение плача о своих грехах: «Мы не будем обвинены, о братия, не будем обвинены при исходе души нашей за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но, без сомнения, дадим Богу ответ за то, что не плакали беспрестанно о грехах своих».

Ссылка по теме: