Великая Суббота: день, когда мир замер в скорби и ожидании

Великая Суббота – день особенный. Выделяется он из дней Страстной и из всего богослужебного года. Кажется, вселенная оцепенела от происшедшего. «Совершилось» (Ин.9,30).

С самого начала моей церковной жизни, с первого осознанного прохождения Четыредесятницы и празднования Пасхи, Великая Суббота стала для меня одним из самых любимых дней. Конечно же, проводить его нужно в храме на богослужении. Не раз приходилось сталкиваться с ситуацией, когда православные христиане, пережив Страсти Христовы, тратят это удивительное время на «подгонку» или завершение свои бытовых дел перед грядущим Воскресением. Ряды прихожан в храмах в это время ощутимо редеют. Я прекрасно понимаю, что все мы люди занятые, но все же лучше где-то не завершить уборку дома, не покрасить все запланированные яйца и т.д., а прийти на службу. Игнорирование Великой Субботы – достаточно серьезный изъян в нашей духовной жизни.

Причина, заставившая меня так говорить, заключается в том, что в древности христиане называли Пасхой все три решающих дня в совокупности: Пятницу – как день Распятия Спасителя, Субботу – как день смертного покоя и, соответственно, Воскресенье – как день Победы над смертью. Поэтому если мы действительно считаем себя христианами, то мы не должны разделять «черное» и «красное», слезы горя и слезы радости, наступление смерти и Победу над смертью.

Если бы не было кратковременного тожества смерти, то не было бы и вечного торжества Жизни.

Если Пасха – это не только Светлое Христово Воскресенье, то связующим звеном между ней и Страстями является именно Суббота. Если бы не было кратковременного тожества смерти, то не было бы и вечного торжества Жизни. «Пасхальная радость светит нам сквозь Крест, – говорит отец Александр Шмеман, – и именно Крест остается главным и, в конце концов, единственным символом, знаком, знамением христианства».

Сначала смерть поглотила жизнь, а потом Жизнь поглотила смерть, а между ними Суббота – день, когда еще ощущается душевная усталость от сопереживания Спасителю в Его муках, когда еще присутствует напряжение от ужаса принесенной за наши преступления Жертвы, но потихоньку зарождается светлая радость грядущего Торжества, появляется предощущение самого главного Праздника.

Давайте вдумаемся в значение словосочетания «смертный покой». В мысли и чувства наших предков мы не заглянем, но складывается стойкое ощущение, что сегодня человек, как никогда раньше, боится смерти. Однако у этой «неприятной женщины» есть свой умиротворяющий шарм. Прочувствовать его мог всякий, кто был свидетелем ухода в вечность человека, мучимого продолжительной и тяжелой болезнью. И вот гроб стоит в храме или дома, а мы проникаемся ощущением радости и покоя. Прошла мука, прошло страдание, позади остался предсмертный ужас и боль от расставания с близкими. Человек ушел в неземной мир, но вместе с тем этот неземной мир вторгается в наше земное бытие. «Аромат» покоя вечности «отражается» в лице умершего.

Ангелы. Фрагмент росписи храма Александра Невского в Абастумани (Грузия). Фото: Юлии Маковейчук/foma.ru

В Смерти Богочеловека Христа все это приобретает особую остроту и смысл. В Великую Субботу мы стоим у Гроба Господня. Позади остались те страшные дни и часы когда обезумевший человек решился и поднял руку на Бога. Минуло время предельного одиночества, когда Спаситель взывал к Отцу: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46; Мк. 15, 34). И вот, как говорит владыка Антоний Сурожский: «Он теперь почил; душою, сияющей славой Божества, Он сошел во ад и тьму его рассеял, и положил конец той страшной богооставленности, которую смерть представляла собой до Его сошествия в ее недра».

Христос умер. Сегодня мы видим Его лежащим во гробе. Но вспомним Его слова: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24). Какой прекрасный образ смерти, сколько в нем надежды и утешения для человеческого сердца! Единственный путь к воскресению в вечности лежит через умирание в жизни временной. Смерть поглотила, как говорил святитель Амфилохий Иконийский, чуждого ей мертвеца. Еще немного и она извергнет Его, а вместе с Ним и многих, а сегодня – Бог наполняет ад Своим присутствием.

«Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24)

Но безумие на земле не прекращается. Распинатели Христа продолжают воевать с мертвецом. Любой мститель успокаивается со смертью своей жертвы, любой воин удовлетворяется смертью врага. Если Он простой Человек, то и страшиться больше нечего. Убийство должно было дать им чувство безопасности. Но нет – враги Бога требуют стражи: где это видано, чтоб мертвого охраняли? Спасителевы мучители затаились в ожидании обличения их преступления. Они трепещут в спесивой безнадеге. Мы же трепещем, потому что и наши грехи Он пригвоздил ко Кресту, а в сердце постепенной разливается теплый свет надежды.

Мы вступили в тишину благословенной Субботы. Господь снова почил от дел Своих, и покоем этим пропитан храмовый воздух. Весь мир в трепете: ад разрушен; мертвый теперь не одинок во гробе; пропасть между Творцом и творением, развергнувшаяся несколько тысяч лет назад, преодолена; отделенность человека от Бога уничтожена, потому что Он Сам пришел в место предельного отлучения.

Ждали Спасителя мира все пророки, предвозвещавшие Его пришествие. Каждый из них, спускаясь в ад, и там нес весть о надеже всего человечества. Спустился в ад и пророк Малахия, после которого на четыреста лет настала «тишина». Потом появляется в преисподней Иоанн Креститель, напряжение ожидания исполнения чаяний всего человечества возрастает до предела. Он говорит им, что воочию видел Миссию, вышедшего на проповедь. И вот, наконец, грядет Тот, перед Кем никакие адские твердыни не устоят.

Ничего не может быть важнее Христа, никакие дела не могут быть важнее дела спасения нас самих! Без Гроба не может быть и Восстания из Гроба!

В Страстную Пятницу Господь являет дела домостроительства спасения, пишет святитель Епифаний Кипрский, а в Великую Субботу – дела Своего владычества; в Пятницу – дела немощи, в Субботу – дела всемогущества; в Пятницу – дела человечества, в Субботу – дела Божества; в Пятницу Его избивают, над Ним издеваются, а в Субботу он сотрясает адскую твердыню; в Пятницу Его связали люди, а в Субботу он связывает самого дьявола; В Пятницу Его судили, а в Субботу Он дает свободу осужденным; В Пятницу слуги Пилата нам Ним насмехались, а еще немного времени и они разбегутся в страхе.

Теперь и мы, затаив дыхание, говорит в другом месте владыка Антоний, «будем ждать того мгновения, когда сегодня ночью и до нас дойдет эта победоносная весть, когда мы услышим на земле то, что в преисподней гремело, то, что в небеса пожаром поднялось, услышим это мы и увидим сияние Воскресшего Христа».

Именно поэтому так тиха и спокойна литургия Великой Субботы: «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих, и Господь господствующих, приходит заклатися и датися в снедь верным», – только ради этих слов, звучащих в храме раз в году, нужно быть на богослужении. Ничего не может быть важнее Христа, никакие дела не могут быть важнее дела спасения нас самих! Без Гроба не может быть и Восстания из Гроба!

Слава Богу за Воплощение! Слава Богу за проповедь Царства Небесного! Слава Богу за учеников! Слава Богу за Крест! Слава Богу за смерть Христа! Слава Богу за разрушение ада! Слава Богу за связанного князя тьмы! Слава Богу – гробовая доска и для нас теперь не конец, а только начало! Слава Богу за отверзтые врата рая!

Слава Богу за грядущее Воскресение, в преддверии которого мы стоим!

Протоиерей Владимир Долгих
Источник: Союз православных журналистов

На заставке: Виктор Васнецов. Положение во гроб (Плащаница). 1896. Холст, масло. Картон плащаницы главного престола Владимирского собора в Киеве, вышитой Е.А. Праховой. Фрагмент. Третьяковская Галерея

Просмотрено (43) раз