Борьба с нечувствием: восемнадцатая ступень «Лествицы»

Одним из серьезных искушений является нечувствие, когда ранее усердно подвизающийся христианин начинает вести такую жизнь, как будто бы он никогда не ходил в храм, не читал Евангелие и не боролся со страстями.

Чаще всего такое состояние бывает у новоначальных подвижников, но может быть и у тех, кто одержал в духовной брани многие победы. Подобное состояние, например, пережил преподобный Симеон Новый Богослов. Вначале он ревностно подвизался в монастыре под руководством старца Симеона Благоговейного, но когда братия выжила его из обители и он вынужден был жить в миру, то, как он о себе вспоминает, начал вести совершенно не христианский образ жизни. Единственное, что ему благодаря молитвам старца в это время искушения удалось сохранить, – это целомудрие. Пережив искушение, позже он стал великим ревностным подвижником, который в сложный период оскудения церковной жизни как на Западе, так и на Востоке сумел многих людей вдохновить на стяжание благодати Святого Духа; и до сих пор мы можем черпать вдохновение на христианский подвиг из его духовных гимнов и наставлений.

«Нечувствие, как телесное, так и душевное, есть омертвение чувства от долговременного недуга и нерадения», это род внутренней непобедимой лености, по которой человек, зная свои обязанности, не исполняет их, вполне понимая всю опасность своего положения, даже сожалея о ней, однако же не хочет заставить себя исправиться: «Бесчувственный есть безумный мудрец; учитель, осуждающий себя самого; любослов, который говорит против себя; слепец, учащий видеть; беседует о врачевании язвы, а между тем беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на болезнь – и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти – и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя – и не стыдится слов своих, окаянный. “Худо я поступаю”, – вопиет – и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страсти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет, как бессмертный. Вздыхает о разлучении души с телом, а сам пребывает в дремоте, как бы был вечный. О воздержании беседует, а стремится к объедению. Читает слово о последнем Суде – и начинает смеяться. Читает слово против тщеславия – и самым чтением тщеславится. Говорит о бдении – и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву – и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преступник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться; разгневавшись, огорчается – и опять за самое это огорчение на себя гневается; и прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается, – и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его многословием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается – и за огорчение свое опять на себя гневается. Воспрянув от греховного усыпления, воздыхает; но, покивав головою, снова предается страсти. Осуждает смех – и учит о плаче, смеясь. Порицает себя перед некоторыми как тщеславного – и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица – и между тем беседует о целомудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих; а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает – и придти в чувство не хочет, чтобы не сказать, что не может». Одним словом, нечувственность сердечная есть как бы смерть духовная.

Преподобный Иоанн исповедуется, что и он был одержим этой страстью, и рассказывает, как он с ней боролся: «Я же не стыжусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одержим крепкою оною страстью. Я не мог бы сам собою постигнуть хитростных козней ее, если бы не настиг ее негде, силою не задержал ее и муками не принудил ее исповедать все вышесказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанною молитвою. Потому-то сия злотворная мучительница и говорила мне: “Союзники мои, когда видят мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосердыми и омраченными. Пред священною трапезою Евхаристии остаются бесчувственными и, даже причащаясь сего небесного дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу людей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождающееся от мужества и от любви. Я матерь смеха, я питательница сна, я друг пресыщению, я неразлучна с ложным благоговением; и когда меня обличают, я не чувствую скорби”».

Подвиг этой ступени необходим не только для иноков, но и для мирян, и даже преимущественно для мирян, потому что порок, против которого он направлен, является наиболее общим и встречается между ними гораздо чаще, чем между иноками, хотя и несколько в другом виде. Относя всю святость ко внешней честности, многие миряне мало заботятся об исправлении сердца, об устроении своей внутренней жизни по правилам святой христианской нравственности.

О причинах появления нечувствия и о борьбе с ним преподобный как бы от лица его говорит следующее: «Рождение у меня не одно: зачатие мое смешанно и неопределенно. Насыщение меня укрепляет, время возращает, а худой навык утверждает; одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о вечном суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей подвизайся, ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах и неизгладимо напечатлевай в сердце своем их образы; если же сие не будет в тебе начертано кистью поста, то никогда не победишь меня».

Итак, победить душевную холодность и беспечность и стяжать ревность к своему спасению, чтобы не отступать перед самыми сильными искушениями и не терять бодрости духа даже после поражений, можно, по мнению преподобного, страхом Божиим, частым размышлением о Последнем Суде, напряженной и усердной молитвой и многим бдением. Поэтому на последующих ступенях «Лествицы» полагаются именно эти добродетели.

Архимандрит Маркелл (Павук)
Источник: Православная Жизнь

Просмотрено (108) раз