Пастырские встречи. Христианские добродетели

Ревность, лень, неумение ответить добром на причиненное зло – это пороки, с которыми призван бороться каждый христианин. Церковь через Священное Писание, через творения святых отцов научает, как это делать. На Пастырских встречах иеромонах Филарет (Трунин) делится опытом борьбы со страстями и отвечает на другие злободневные вопросы прихожан Сретенского монастыря.

– Отец Филарет, в нашей православной традиции принято читать толкования святых отцов на Священное Писание. Должны ли мы при чтении Священного Писания не доверять своему непосредственному пониманию, своим мыслям и чувствам, которые возникают?

– Читайте, размышляйте. В каких-то сложных местах вас и отправляют к нашим святым отцам, которые толковали тот или иной сложный момент, и не более того. Евангелие обычно имеет хороший перевод, мне кажется, там все понятно. Там 10, максимум 15 сложных мест. Читайте.

– Тревожит зло, которое меня преследует.

– Поймите, основная линия христианства – это добро, любовь и всё, что с этим связано. Зло – это не христианство, и мы по возможности стараемся его избежать. Как взрослые люди мы должны избегать зла в любом проявлении. Наступили нам на ногу в электричке – надо успокоиться и как-то пережить. Сказали нам плохо вслед – а это часто случается – постараться не ответить. Надо стараться самим не творить зло. Если кто-то его творит, хотя бы злом на зло не отвечать. Это не христианская черта. Сейчас даже такое понятие выработалось – «воскресные христиане». То есть шесть дней мы творим зло, а на седьмой день мы абстрагируемся от этого зла и говорим, что все, и успокаиваемся. В понедельник все начинается снова. Что мы за христиане? Христос, когда ходил по Самарии, по Заиорданью, Он, что, зло творил самарянам? Злом на зло нельзя ни в коем случае отвечать. Надо стараться либо нейтрализовать ситуацию, хотя бы не вступать в перепалку, либо в идеальном варианте – подружиться с обидчиком.

Первое и самое главное, что необходимо сделать для того, чтобы нас не преследовало зло – это простить всех наших обидчиков, всех наших ненавистников. С чувством зла мы не имеем права подходить к Чаше.

– Получается, если Бог не наказывает, значит, на душе остается зло и мы оказываемся беззащитными от зла?

– Мы не беззащитны. Мы христиане, мы живем с Богом. А если мы живем с Богом, нам ничего не страшно. О чем у нас постоянно поют в запричастном концерте? «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» (Рим 8: 35). Поэтому давайте к Богу вернемся. Для христиан Бог – это не что-то такое высокое, далекое и никакого отношения к нам не имеющее. Мы этим должны жить.

Мы не беззащитны. Мы христиане, мы живем с Богом. А если мы живем с Богом, нам ничего не страшно

Вы мне задали вопрос, который вызывает у меня такой диссонанс, что христиане у нас живут злом. Не могу понять и принять это.

– Смирение, оно как-то связано с миром, с состоянием души? Что такое смирение?

– Смирение – это когда ты понимаешь, кто ты, где ты, для чего ты, и служишь добру. Что мы можем противопоставить реальной силе? Ничего. Что мы можем противопоставить реальному уму? Ничего. Реальной доброте? Слиться с ней. Реальной радости? Радоваться радостям. Если я с чем-то встречаюсь в реальной жизни, и это меня тревожит – это момент зависти. Когда у нас кому-то в чем-то повезло, христианин, по идее, должен порадоваться с этим человеком, а у нас каждый второй завидует. А это тоже не христианская черта. Но как-то это все практикуется в жизни. Здесь я опять возвращаюсь к этому нашему «воскресному христианству» – мы настоящие христиане только в воскресенье до обеда, а после обеда мы опять начинаем злиться, волноваться, доставать своих близких и прочее-прочее. А этого не должно у нас быть.

Смирение – это когда ты понимаешь, кто ты, где ты, для чего ты, и служишь добру

– Что такое ревность? Как не ревновать любимого человека?

– Ревность – это антипод любви. Мне, наверное, сложно говорить о любви и ревности. Поэтому, дай Бог, чтобы чувство любви всегда пересиливало.

– Что делать для укрепления веры?

– Вера либо есть, либо ее нет. И ведь если вера есть, ее очень трудно расшатать, отнять. Глупость какую-то кто-то совершил, и человек расстается с верой – это говорит о том, что веры, по сути, и не было. Вера – это основное и главное, что в нашей жизни случается. То есть первое – мы верим, и это главная черта, вертикаль нашего характера, а дальше уже пошли горизонтальные веточки – семья, друзья, коллеги по работе, то-то и то-то. На нас смотрят, мы являемся вестниками нашей веры. Мы можем ее проявлять, мы можем ее не проявлять, мы можем ее таить глубоко, в этих трех вариантах ничего плохого я не вижу. Но в любом случае, к чему мы призваны? Верить. От нас многого и не требуется, нужно верить. Поэтому желаю, чтобы вера во всех нас жила и торжествовала.

Вера – это основное и главное, что в нашей жизни случается

Вижу, что есть эта проблема у молодежи. Они до лет 14–16 как бы в наших рядах есть, а после 14–16, как правило, уходят. Вот это очень тревожная ситуация. Если в исламе этого нет, то мы, христиане, теряем молодежь.

– Почему между Русской и Греческой Церквами чувствуется заметная разница?

– Мне сложно ответить на этот вопрос. В отличие от нас, греческое государство сформировала Церковь. И Церковь бережет национальность, лелеет ее, поддерживает. У нас наоборот, у нас государство сформировало Церковь, и это полная противоположность греческой модели. Греки сохранили общину. То есть греческая община и в Америке, и в любой другой стране за рубежом сохраняет греческий дух.

– Такой парадокс: за рубежом русских очень много, но они очень разобщены.

– Это третья волна. Первая волна – это когда от революции русские ушли за рубеж, они сформировали везде общины, везде построили и открыли церкви. За рубежом это национальное чувство обостряется – русские идут в церковь в массе своей. Те, кто хочет стать членом американского, итальянского общества, они забывают о том, что они русские, и легализуются уже как итальянцы, а те, которые оставляют в себе русскость, даже в Израиле, они все являются прихожанами русских церквей. Даже если тот же Израиль брать – арабов-христиан стало меньше, чем русских-христиан, а это очень хороший показатель.

– Я молюсь за родственников и друзей, они меня не просят об этом. Правильно ли я делаю?

– Молиться за родственников – наша обязанность. Сейчас для нас родня – это понятие аморфное. Как правило, это, в лучшем случае, люди, которые чуть лучше чужих. Этого не должно быть. Мы сейчас живем и общину самую главную, свою родственную, не созидаем. Мы потеряли церковную общину, сельскую общину, цеховую общину и сейчас, на наших глазах, мы теряем родственную общину. Мы живем каждый сам по себе. Лучший вариант, когда муж поддерживает жену, а жена поддерживает мужа, но и это не всегда случается. А это очень плохо. Молитесь! За родню молитесь и за друзей молитесь. Ничего плохого в этом я не вижу.

– Поделитесь Вашим отношением к вакцинации.

– Могу своим опытом поделиться. Я болел, и достаточно тяжело болел. За неделю у меня практически половина легких была поражена. Меня долго выхаживали, и я сейчас живой сижу перед вами. Но что-то там у меня уже не в порядке, поэтому не советую болеть никому. Я не против прививок, сам прививаться буду, а вас, противников, отправляю к врачам. Советуйтесь с ними. Самое страшное, что у нас впереди – это осень холодная. Если у нас летом 17 тысяч заболевших в день, то осенью, я думаю, цифры будут еще более страшные. Поэтому думайте. Мы сообщество умных, серьезных, воспитанных людей. Люди старшего возраста помнят советскую власть, когда всё было в разы строже: сказали, одобрили, выполняем. Чем мы только не вакцинированы. Еще одной прививкой больше? Ну и что?

– У православных есть понимание, что жизнь и смерть в руках Господа.

– Я вам пример из своей семьи приведу. Моя прабабушка, она была такая закоренелая старообрядка, не стала прививаться от оспы и умерла, оставив четырех сирот, рябых девок, которые с трудом выходили замуж. Что? Где добро и где зло? Допустим, сейчас мы живы. Осенью придет эта гадость, многие не заболевшие – заболеют, а если кто-то умрет?

– На все воля Божия.

– И на вакцину воля Божия. Кто-то стремится к Господу, кто-то живет и не боится смерти. Продолжения, к сожалению, не будет. Но хочу успокоить, что Бог любит людей, Бог продлит их существование еще на много-много лет.

– Что посоветуете читать в пост из святоотеческих творений и произведений классиков? Как оторваться от многозаботливости о взрослых, детях, начать жить своей жизнью, если отвык?

– Семейным – прежде всего, созидать семью. Читайте детям больше книг, в том числе и какие-то книги религиозные популяризируйте. Был такой прекрасный автор, который популяризировал в том числе и Священное Писание, – Ушинский, начинайте с него.

Для чтения святоотеческих книг нужен навык. Не все читают книги святых отцов по субъективным каким-то причинам. Русские писатели – это равноценная замена, начиная с Достоевского, и кончая, наверное, Лесковым. У них все религиозные темы до такой степени вскрыты! Всю русскую классику читайте. Это мое такое мнение.

– Как исповедоваться в грехе, о котором стыдно сказать?

– Найти синоним какой-то нестыдный. Лучше написать.

– Как понуждать себя на вечерние молитвы, когда приходишь с работы и нет сил ни на что, падаешь уставший и засыпаешь?

– Я считаю, что здоровый сон – большое благо. Поэтому читайте «Господи помилуй». Самое главное в нашей жизни – это работа, любимая работа. Я завидую, наверное, тем, у кого это есть, кто стремится на работу, а после работы с радостью возвращается домой. Это великое чудо в нашей жизни, которому можно только позавидовать.

– Есть высказывание: «С преподобным преподобным будешь». Как стать преподобной?

– Есть другая пословица: «От одной паршивой овцы все стадо портится» – не надо такой овцой быть. В Евангелии масса советов о том, как стать преподобным. Иногда пытаться прикусить язык. Хочется что-то сказать – прикусите язык, будете преподобной.

В Евангелии масса советов о том, как стать преподобным

– Что такое уныние и расслабленность души?

– Мне кажется, это воплощенное безделье. Кто работает и занят делом, у того нет ни уныния, ни расслабления души. Поэтому вперед, на биржу труда. Тяжелый физический труд спасает от уныния. Это я называю курсом трудотерапии.

Иногда бывают страшные исповеди, когда приходят матери, которым лет 60-70, и говорят: «Вот я работаю, а дочь сидит». Я спрашиваю: «Она вообще не работала?» Отвечает, что вообще не работала, у нее какое-то неприятие. Ей всегда не нравится начальник, она не может больше двух-трех месяцев работать на одном месте. Я говорю, что это вы на шею ее посадили сами, поэтому теперь разбирайтесь. Мне очень трудно снять с вашей шеи вашего родного паразита. Это типичный паразитизм.

– Как справляться с ощущением, что ничего не стою, никому не нужна, при том, что внешне это не выражается?

– Молодость – это такое замечательное время, когда надо успеть сделать всё, и, наверное, первое – выйти замуж. Когда это случится, этого ощущения не будет. Семья – главная ценность в наше время и в нашей же православной среде.

– Батюшка, а что Вас побудило стать монахом?

– Вы задали, наверное, самое сложный вопрос. Вы знаете, наверное, я не собирался в монастырь. Это было в 90-е годы, когда в провинции не досталось мне места, и я уехал в Москву на заработки. Волею случая я попал в торговлю, торговал несколько лет и, наверное, дал слово, что если до сорока не женюсь, то уйду в монастырь. Вкратце, наверное, так, без всяких подробностей.

Путь этот не для многих. Мальчишкам я советую ошибиться хотя бы разок, а потом мы всегда рады видеть вас в своих рядах.

Иеромонах Филарет (Трунин)
Источник: Сретенский монастырь

Просмотрено (91) раз