Человек не тот, кем кажется

Не суди, да не судим будешь! Взгляни на неприятного человека не своими глазами, но глазами любви, тогда узнаешь правду и снимешь с души маску.

Сколько раз я уже замечала – человек не тот, кем кажется. Смотришь ты на кого-то, что-то себе думаешь. Осуждаешь, носом воротишь, раздражаешься. А потом раз – и происходит что-то. И какой-нибудь «отвратительный» тип становится вдруг тем самым евангельским ближним. Спадает все наносное, «шелуха», маска, а под этим – образ Божий. Настоящий!

Или картина вмиг переворачивается с ног на голову. И видишь, что, собственно, ничего-то ты и не видишь. Пелена перед глазами, сотканная из твоего самомнения и нелюбви, и стыдно до слез.

***

Подруга Ольга, прихожанка одного соседнего храма, рассказала, что есть у них там на паперти попрошайка Вовчик. Неприятный тип на самом деле. Я его видела пару раз, когда к Оле на тот приход заезжала. Мало того, что Вовчик – бомж, попрошайка и тунеядец, он еще и пьяница. Наклянчить денег на паперти, напиться к вечеру и валяться на газоне – добрая его традиция. Только благодаря тому, что местный настоятель – добрейшей души человек, его оттуда еще не прогнали.

Батюшка его даже приобщить к труду на подворье пытался – листву подметать, еще что-то незамысловатое. За деньги, небесплатно. Но все всегда заканчивалось тем, что у Вовчика от «непосильных трудов» болела то спина, то рука, то нога, то голова. А листва так и оставалась на месте. Хотя попрошайка имел наглость еще и требовать оплаты, как надорвавшийся на производстве.

В каждом человеке есть образ Божий, когда-нибудь он обязательно сверкнет

Но настоятель все равно Вовчика жалел: поддерживал продуктами, одеждой, деньги на лекарства давал. Тот их, соответственно, пропивал. Но батюшка не отчаивался.

– В каждом человеке есть образ Божий, – говорил. – Когда-нибудь он обязательно сверкнет.

Почему прихожане продолжали давать Вовчику деньги, зная, что он их пропьет, – тоже загадка. Хотя, справедливости ради, была в нем попрошайническая харизма. И психолог он был тонкий, возможно и подсознательно. Умел разжалобить.

Только вот Ольгину «броню» пробить ему никак не удавалось. Не любила она его и не жалела, в воровстве Вовчика подозревала. У них на приходе периодически что-то пропадало.

Но храм большой. Может, и не он. Но Ольга на него грешила. И если Вовчик на службу заходил (а с ним такое бывало), всеми силами пыталась бомжа выдворить. Так же пытался зайти он и в прошлое воскресенье. Но был не наглый и развязный, как всегда, а какой-то собранный. Так же по традиции Ольга решила его не пустить. А он, на удивление, и не спорил. Просто протянул ей две смятые купюры по сто рублей и попросил положить на поднос. В этот день как раз собирали деньги беженцам и пострадавшим от известных всем событий. Развернулся и пошел на свою паперть.

Фото: monastery.ru

После службы Ольга принесла Вовчику чай и бутерброд с рыбой. Впервые. Они смотрели друг на друга и молчали. Молчали о том, о чем с болью и страхом молчат или кричат сейчас все. И перед ней уже был не конченый прохиндей, тунеядец и алкоголик Вовчик, а человек! Образ Божий, который так надеялся увидеть в нем их настоятель. И который наконец сверкнул. Спала маска. И все оказалось не так, как мы видим. Пусть на мгновение, но все же.

Меня эта история совсем не удивила. Я хорошо помню, как болел у меня муж. Ему тогда ставили страшный диагноз. Я бегала по подворью с выпученными от ужаса глазами. И наши попрошайки по своим собрали мне деньги. Вручила их мне самая «конченая», пьянчуга Натаха. Но тогда, в тот миг, она была просто женщиной, которая сердцем чувствовала мою боль.

Болел муж, ставили страшный диагноз, а наши попрошайки по своим собрали ему деньги на лечение

А еще мне было интересно, как относятся ко всем этим событиям именно попрошайки. Я видела их у нашего храма и думала: «Понимаете ли вы? Что у вас в душах сейчас?..»

Понимают… Вот же… Вовчик…

***

Или вот еще история из нашей новой реальности. О Сереге. Поддалась я, как и многие, панике и решила купить лекарства и продукты. В магазине аншлаг, люди набирают всё подряд. Я, собственно, тоже. Хотя хорошо помню, как мы накупили гречки и туалетной бумаги во время первой волны ковида. Рулоны, «отжав» львиную долю жилплощади, едва не выселили нас тогда из нашего маленького деревенского дома, где мы отсиживались, сбежав из Москвы. А гречку, давясь, мы ели всей семьей два года. У нас пять детей, на минуточку. Я думала, что уже в рот ее никогда не смогу взять. А вот поди ж ты…

Брожу с тележкой по магазину, скупаю муку, соль, сахар, памперсы. Зачем-то взяла последние четыре куска хозяйственного мыла. Я им и не пользуюсь никогда. Но все берут, значит – надо. Ни жить, ни быть без хозяйственного мыла теперь… Люди нервные, я нервная. Это и объяснимо. И тут на меня сзади наезжает чья-то тележка. Поворачиваюсь, а это Серега…

Живем мы с Серегой в одном доме, только в разных корпусах. Многие его называют хамом. Не в лицо, конечно, а, как водится среди приличных людей, за глаза.

Но он такой и есть. Мат, грубость. Я его стараюсь подальше обходить. Неприятно просто. И мать его, собственно, тоже далеко не нежная фиалка в кружевах. Живут вместе, хотя Сереге и за тридцатник.

Фото: monastery.ru

В общем, не любят их многие, ничего доброго от них не ждут. Правда, они пока кардинально плохого тоже никому не сделали. Ну кроме как поругаться, нахамить или послать. Хотя бы без членовредительства. Однако выглядят и ведут себя так, как будто обязательно сейчас сделают. Ну и выпить не дураки.

В общем, я напрямую с ними никогда не сталкивалась. Но издалека осуждала.

Вот этот самый Серега мне на ногу и наехал. И даже не заметил – по телефону говорил. Опять же с матом на весь магазин, хотя и с мамой своей, насколько я поняла. Услышала я, что выясняли они, что и сколько брать. Всего – и побольше.

Связываться с ним я не решилась, поспешила отхромать подальше. Но про себя подумала все, что ему не сказала…

Иду себе… Один пролет прошла, другой, а у заветной полки с крупами, как назло, опять столкнулась с Серегой. Оба мы гречку ту самую вожделели. А там как раз два больших трехкилограммовых пакета недорогой остались – и всё! Остальная – по заоблачным ценам. И то мало. Народ подсуетился.

Серега один схватил, я – второй. Буквально из рук у него выдернула. И победно на него так посмотрела: знай наших! Он недовольно пробубнил себе под нос нецензурное, но дальше этого дело не пошло. И тут к этой полке подошла бабушка… Я ее тоже часто вижу, она тоже из нашего дома.

Я таких иногда встречаю, и мне, если честно, почти всегда хочется их пожалеть. Это, знаете, такая «бессильная» старость. Есть бабульки боевые, вредные, а эти какие-то… Даже слово не могу подобрать. Обреченные, наверное…

Махонькая, сутулая, с трясущимися руками и синими венами. А когда-то руки эти были, наверное, красивыми и сильными… Очки в допотопной оправе. А за стеклами – совершенно детские глаза. Удивленные и не понимающие, как и когда с ней такое случилось. Недавно ведь еще бегала девчонкой, а тут еле ноги идут… И улыбка тоже детская и какая-то виноватая.

И вот смотрит бабушка на эту пустую полку из-под дешевой гречки. Тоже ведь за ней пришла, как и все. А в тележке у нее хлеб и картошка. Пенсия-то маленькая, наверное. Смотрит и вздыхает – не успела. И эта виноватая улыбка – непонятно перед кем и за что. Наверное, за свою нерасторопность.

Фото: monastery.ru

– Нет гречки уже, – тихо проскрипела своим старческим голосом…

Я тоже виновато улыбнулась. Мол, дети, простите. Пожалела про себя, что не досталось ей. Христианка же. И собралась уходить. А Серега… Серега посмотрел на эту бабушку, поздоровался (знакомы, наверное) и тоже пошел…

Кто на какой кассе пробивал, я не видела. Увидела я другое, пока свои важные покупки в машину грузила. Как Серега на улице стоял тоже со своими пакетами. А когда бабушка та вышла со своей маленькой сумкой, достал тот большой пакет гречки и отдал. Дальше я уехала…

Что тут скажешь?.. А ничего уже и не скажешь. Мне та гречка моя отвоеванная в горло теперь не полезет.

Этот неприятный человек, с его хамством и матом, оказался лучше меня, с моей жалостью и «христианством»

Спали маски, и с меня с моей жалостью и «христианством», и с Сереги – с его хамством и матом. А под маской – живое, доброе сердце. И этот неприятный человек оказался лучше меня. Стал тем самым евангельским ближним. Сверкнул на мгновение образ Божий… Мелочь вроде, но так и есть… Господь – Он же в мелочах.

***

А вот еще о том, как судим мы, ничего не видя… Подруга Маринка рассказала.

Ехала она недавно в автобусе. Час пик, народу много. Транспорт болтает, пассажиры периодически друг на друга норовят упасть. Нервничают. Мы и в обычное время нервные все, а сейчас вообще – как натянутые струны. Большинство на успокоительных, которые уже не помогают. На свою беду, сидел в том автобусе молодой парень. Видимо, он давно ехал, потому что, когда подруга вошла в тот автобус, он уже сидел. Модный, в наушниках, музыку слушал, в окно смотрел.

– Я перед ним и так раскорячилась, и так. Вздыхаю, глаза закатываю, мол, тяжело мне стоять, уступил бы место… Он глянул косо – и опять себе в окно, – говорила мне подруга.

Женщина она габаритов аппетитных. Ей и правда не всегда просто стоять. А еще очень темпераментная и склонная к неуемной борьбе за справедливость.

– Молодой человек, – говорит, – вам не стыдно? Вы мне в сыновья годитесь! А я тут перед вами с сумками. Да и другие женщины еще здесь есть…

Как она вместе с другими женщинами собиралась сесть на одно это место под парнем, подруга и сама сейчас пояснить не может. Но не суть…

Подключились к ней две другие близстоящие гражданки. И даже один гражданин. Правда, последний был слегка выпивши. Будь он трезв, возможно, и смолчал бы. Ну и давай все вместе парня «кошмарить».

Такой, мол, сякой. Ни стыда ни совести. Вот оно, современное поколение – ни авторитетов, ни уважения к старшим. И вообще: «Тебя бы в армию, там из тебя быстро человека сделают». Последнее сказал, как ни странно, пьяненький дядечка.

Фото: monastery.ru

Но тут уже женщины так на него посмотрели по понятным причинам, что он быстро «сдулся». Ну и опять к молодому человеку свой нескончаемый гнев обратили.

Опять же… Сиди парень в том автобусе хотя бы три недели назад, может, и не напал бы на него никто. Молча позавидовали бы, что кто-то другой едет с комфортом, а не ты. Ну назвали бы про себя разными именами. И всё. А сейчас народ в принципе на грани истерики. И этот еще тут расселся…

Парень сначала не реагировал – наушники же. Потом наконец понял, что все эти гримасы, выпученные глаза и флюиды с энергетическими потоками к нему относятся. Вынул наушник, послушал… и встал… Встал и, неловко переваливаясь с ноги на ногу, чуть не упав из-за затормозившего автобуса, отковылял от сиденья:

– Садитесь…

У парня было ДЦП…

Повисла тишина… Потом Маринка начала извиняться, к ней присоединились другие. А он молча кивнул, мол: «Да ладно, бывает…», и вышел на следующей остановке.

– Несколько дней уже прошло, а мне до сих пор стыдно, – делилась Марина…

Мог ли он объяснить все, когда еще сидел? Мог. Но не стал. Имел право. Наверное, он не раз уже все это слышал. А люди остались со своим осуждением, злыми мыслями и словами. С тем, что они себе придумали. И небезосновательно придумали, скорее всего. Я сама такая. Сколько раз я злилась на сидящих и «спящих» в метро молодых людей, напротив которых стояли старушки.

Но в этот раз было всё не так, как казалось. И, наверное, нужно допускать, что мы можем ошибаться, что ничего-то мы и не знаем. Нужно просто взглянуть на «неприятного» человека глазами любви, и тогда увидим правду. И не судить никого. В себе тот самый образ Божий не терять… На себя смотреть!

Елена Кучеренко
Источник: Сретенский монастырь

Фото на заставке: monastery.ru

Просмотрено (142) раз