О союзе трех добродетелей – вере, надежде, любви | Воскресенский храм (старый) г. Вичуга

Тридцатая ступень «Лествицы» преподобного Иоанна, игумена Синайского.

На самую вершину Лествицы, на тридцатую ступень, преподобный Иоанн ставит союз трех добродетелей – веру, надежду и любовь, отдавая предпочтение между ними любви: «Ныне же, после всего сказанного, пребывают три сия, все связующие и содержащие: вера, надежда и любы, больше же всех любы (1Кор. 13:13), ибо ею именуется Бог». Эти добродетели преподобный косвенно, прямо не говоря об этом, дабы избежать обвинения в догматической неточности (ереси субординационизма), сравнивает со Святой Троицей. Для объяснения неразрывной связи между собой указанных добродетелей он приводит аналогию, которую многие апологеты употребляют для объяснения великой тайны троичности Бога: «По моему разумению, вера подобна лучу, надежда – свету, а любовь – кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость».

Подобно тому как в Святой Троице, несмотря на единосущие, каждая Ипостась имеет свои свойства, также и указанные три добродетели имеют свои характерные особенности: «Первая все может творить и созидать; вторую милость Божия ограждает и делает непостыдною; а третья никогда не падает, не перестает от течения и не дает опочить уязвленному ее блаженным упоением».

Далее преподобный уже не косвенно, а прямо отождествляет добродетель любви с Самим Богом: «Кто хочет говорить о любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных». Таким образом преподобный Иоанн напоминает, что касаться догматических вопросов в страстном неочищенном состоянии небезопасно, ибо можно впасть в болезненное состояние прелести. Соответственно, говорить о любви тоже могут лишь те, кто достиг бесстрастного состояния и имеет опыт любви. Он сравнивает таких людей с ангелами: «Слово о любви известно Ангелам, но и тем по мере их просвещения».
Преподобный указывает на ограниченность человеческого разума в постижении Бога. Соответственно, и понять до конца, что такое любовь, невозможно: «Любовь есть Бог (см. 1 Ин. 4:8); а кто хочет определить словом, что есть Бог, тот, слепотствуя умом, покушается измерить песок в бездне морской».

Тем не менее преподобный Иоанн дерзает описать качества, действия и свойства любви: «Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть; по действию своему она есть упоение души; а по свойству ‒ источник веры, бездна долготерпения, море смирения».

В состоянии любви человек не только не делает, но даже и подумать не может о каком-то зле: «Любовь, собственно, есть отложение всякого противного помышления, ибо любы… не мыслит зла (1 Кор. 13:4–5)». Состояние любви преподобный отождествляет с бесстрастием и сыноположением: «Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так должно рассуждать и о сих совершенствах».

Святой апостол Иоанн Богослов пишет, что совершенная любовь изгоняет страх (см. 1 Ин.4:18). Подобная мысль проводится и в Лествице: «По мере оскудения любви бывает в нас страх; ибо в ком нет страха, тот или исполнен любви, или умер душою».

Чтобы лучше описать высокое чувство любви, преподобный приводит множество сравнений: «Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак, блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы, усердные в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам».

При этом преподобный Иоанн указывает, что подлинная любовь к Богу может превосходить по своей силе естественную родительськую любовь: «Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу».

Наиболее подходит для описания любви к Богу взаимоотношения между любящим и любимой. К такому сравнению часто прибегали древние пророки и премудрый Соломон: «Истинно любящий всегда воображает лицо любимой и с услаждением объемлет образ ее в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленной. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной. Некто, уязвлен будучи такою любовию, сказал о самом себе то (чему я удивляюсь): Аз сплю, по нужде естества, а сердце мое бдит (Песн. 5:2) по великой любви моей».

Подобно тому как олень, истребляя ядовитых змей, распаляемый жаждой, спешит к источнику воды, так и любящий, не боясь последствий, истребляет зло и от этого еще более возгорается внутренним жаром любви: «Заметь, о премудрый брат, что когда олень душевный истребит ядовитых змей, тогда душа желает и скончавается (Пс. 83:3) от любви ко Господу, будучи жегома огнем ее, как неким ядом». «Действие голода бывает как-то неопределенно и неясно, а действие жажды ясно и ощутительно; ее узнают по внутреннему жару. Посему любящий Бога и говорит: Возжада душа моя к Богу крепкому, живому (Пс. 41:3)».

Под воздействием любви человек может по-разному себя вести. Одни становятся веселыми, радостными и беспечальными, а другие, наоборот, печалятся, ибо любовь как бы съедает их изнутри: «Если присутствие любимого человека явственно всех нас изменяет и делает веселыми, радостными и беспечальными, то какого изменения не сделает присутствие Небесного Владыки, невидимо в чистую душу приходящего». «Страх Божий, когда он бывает в чувстве души, обыкновенно очищает и истребляет нечистоту ее. Пригвозди, – говорит пророк, – страху Твоему плоти моя (Пс.118:120). Святая же любовь в действии своем иных снедает, по оным словам Песни Песней: сердце наше привлекла еси… сердце наше привлекла еси (Песн. 4:9). А некоторых она просвещает и радует действием своим, по сказанному: на Него упова сердце мое, и поможе ми, и процвете плоть моя (Пс. 27:7); и сердцу веселящуся, лице цветет (Притч. 15:13). И когда человек весь бывает внутренне соединен и срастворен с любовию Божиею, тогда и по наружному своему виду, на теле своем, как в зеркале, изъявляет светлость души своей — так прославился Моисей Боговидец».

Мы удивляемся, как святые могли долгое время весьма скудно питаться – сухариками, корешками растений, пить одну воду. Все это преподобный объясняет действием любви. Правда, он замечает, что человек может забывать о пище и под воздействием страсти: «Достигшие сей равноапостольной степени часто забывают телесную пищу; думаю же, что они очень часто и не желают оной. И это не удивительно, потому что нередко и противным сему желанием томимые отвергают пищу».

На низших ступенях Лествицы преподобный Иоанн советует относиться к болезням как к очищающим средствам от страстей. На высшей ступени, в состоянии бесстрастия, он перестает болеть, ибо многие болезни, как утверждают и светские врачи, возникают из-за нервов (неспокойствия души) и неправильного чрезмерного питания: «Еще думаю, что и тела сих нетленных не подвергаются болезни по обыкновенным причинам; ибо они уже очистились и некоторым образом сделались нетленными от пламени чистоты, которая пресекла в них пламень страстей. Думаю также, что и самую пищу они принимают без всякого услаждения; ибо как подземная вода питает корни растений, так и сии души питает огнь небесный».

Лишь человека, который очистился от страстей и соединил в совершенстве все три добродетели – веру, надежду и любовь, можно назвать богословом. Такой же мысли придерживается Евагрий Понтийский, когда поставляет в своей иерархии богословие на третьей ступени (после этапа борьбы со страстями и достижения бесстрастия) и отождествляет с видением Святой Троицы: «Умножение страха Божия есть начало любви, а совершенство чистоты есть начало богословия». «Совершенно соединивший чувства свои с Богом тайно научается от Него словесам Его. Но когда это соединение с Богом еще не совершилось, тогда и беседовать о Боге трудно». «Слово, соприсносущее Отцу, творит чистоту совершенною, пришествием Своим умертвив смерть; а когда она умерщвлена, ученик богословия получает просвещение».

Наибольшее дерзновение в богословии (познании Бога) имеют те люди, которые как зеницу ока хранят свое целомудрие, ибо «чистота соделала ученика своего богословом, который сам собою утвердил догматы о Пресвятой Троице». «Слово Господне, дарованное от Господа, чисто и пребывает в век века; не познавший же Бога разглагольствует о Нем по догадке».

Любовь к Богу неотделима от любви к ближнему. Преподобный Иоанн уверен, что любовь к ближнему даже предваряет любовь к Богу. И тот, кто по-настоящему любит Бога и ближнего, не терпит неправды: «Любящий Господа прежде возлюбил своего брата, ибо второе служит доказательством первого». «Любящий ближнего никогда не может терпеть клеветников, но убегает от них, как от огня». «Кто говорит, что любит Господа, а на брата своего гневается, тот подобен человеку, которому во сне представляется, что он бежит».

После пространного рассуждения о любви преподобный Иоанн кратко говорит о надежде. Он указывает, что «сила любви в надежде, ибо надеждою ожидаем воздаяния любви». Живя надеждой, человек духовно обогащается, даже не имея подлинного богатства: «Надежда есть обогащение невидимым богатством; надежда есть несомненное владение сокровищем еще прежде получения сокровища».

Именно надежда облегчает человеку все его труды, открывает двери для любви и убивает отчаяние. Кто теряет надежду, тот истребляет любовь, и для того становятся напрасными все труды и подвиги: «Оскудение надежды есть истребление любви; с надеждою связаны наши труды, на ней зиждутся подвиги, ее милость Божия окружает».

Тот, кто не теряет надежду, легко побеждает уныние. Но надежда живет лишь в тех христианах, которые испытали сладость духовной жизни: «Монах с благою надеждою закалает уныние, мечом первой умерщвляя второе». «Вкушение даров Господних рождает надежду, ибо не вкусивший оных не может не иметь сомнений». Чтобы не потерять надежду, особенно надо избегать гневливости: «Надежду разрушает гневливость, ибо упование не посрамит, муж же ярый неблагообразен (Притч. 11:25)».

Заканчивает преподобный Иоанн свою Лествицу славословием любви: «Любовь есть подательница пророчества; любовь – виновница чудотворений; любовь – бездна осияния; любовь – источник огня в сердце, который чем более истекает, тем более распаляет жаждущего. Любовь – утверждение Ангелов, вечное преуспеяние». Это славословие переходит в своеобразный диалог. Подобный диалог преподобный старался вести со всеми добродетелями и страстями в конце каждой ступени Лествицы.

В конце последнего диалога с добродетелью любви преподобный Иоанн настаивает на том, что в полноте достичь это святое чувство можно только после прохождения по всем предыдущим ступеням добродетелей и разрешения от уз плоти: «Возвести нам, о ты, прекраснейшая из добродетелей, где ты пасеши овцы твоя? Где почиваеши в полудне? (Песн. 1:6) Просвети нас, напой нас, наставь нас, руководи нас, ибо мы жаждем прийти к тебе. Ты владычествуешь над всеми. Ты уязвила душу мою, и не может стерпеть сердце мое пламени твоего. Итак, воспев тебя, иду. Ты владычествуеши державою морскою, возмущение же волн его ты укрочаеши и умерщвляеши. Ты смиряеши, яко язвена, гордый помысл и мышцею силы твоея расточил враги твоя (см. Пс. 88: 10-11), делаешь любителей твоих непобедимыми от всякой брани». «Но желаю я узнать, как видел тебя Иаков утвержденною на верху лествицы? Скажи мне, какой был вид оного восхождения? Что означает самый образ лествицы и расположение степеней ее, тех «восхождений», которые полагал в сердце своем (Пс. 83:6) некий любитель красоты твоей? И сколько их числом, жажду узнать? И сколько времени требуется на восхождение оной? Тот, который тебя видел и боролся с тобою, возвестил нам об одних только по одной лествице руководителях (Ангелах), но ничего более не восхотел или, лучше сказать, не возмог открыть. Тогда Она, сия царица, как бы с неба явившись мне и как бы на ухо души моей беседуя, говорила: «Доколе ты, любитель Мой, не разрешишься от сей дебелой плоти – не можешь познать красоты Моей, какова она. Лествица же, виденная Иаковом, пусть научит тебя составлять духовную лествицу добродетелей, на верху которой Я утверждаюсь, как и великий таинник мой говорит: Ныне же пребывают три сия: вера, надежда, любы; больше же всех любы (1 Кор. 13:13)».

Итак:

1. Бесстрастие – это не бесчувствие, как думают многие, а независимость и стойкость, свобода от внешних пагубных влияний.
2. Нельзя путать бесстрастие, которое почти на самой вершине добродетелей, с беспристрастием, которое лишь в самом начале Лествицы. Беспристрастие всего лишь предполагает незаангажированный и трезвый взгляд на людей и окружающий мир.
3. Кто чрезмерно занят решением житейских проблем, раздражается, скорбит и унывает по любому поводу, не может безропотно переносить болезни, тот далек от бесстрастия.
4. Достигшие бесстрастия всячески это скрывают, дабы избежать человеческой молвы, суеты и непонимания.
5. Степень бесстрастия может быть разной, но больше всего Господь ценит то бесстрастие, которое связано с целомудрием тела.
6. Чтобы понять, что такое бесстрастие, лучше всего его сравнивать с действием страстей.
7. В состоянии бесстрастия христианин становится богоносцем и Сам Бог руководит его делами, словами, помышлениями.
8. Кто-то думает, что если его не беспокоит блудная брань, то он уже достиг бесстрастия. Однако если христианин при этом побеждается другими страстями – гневом, унынием, сребролюбием, то он далек еще от совершенного бесстрастия.
9. Страсти – это стена, которая стоит на пути к Богу в Горний Иерусалим. Нужно успеть её преодолеть, дабы после окончания жизненного пути войти в Царство Небесное.
10. Бесстрастные удостаиваются чести предстоять перед Богом наравне с ангелами и святыми.
11. На самой вершине Лествицы преподобный Иоанн поставляет три добродетели – веру, надежду и любовь, сравнивая их с Нераздельной Святой Троицей.
12. Как невозможно с помощью человеческого разума постичь Бога, так и описать, что такое любовь. Возможно указать лишь на некоторые её качества, действия и свойства.
13. В состоянии любви человек не может даже помыслить о каком-то зле.
14. Так же, как свет, огонь и пламя не отделимы друг от друга, так же и любовь связана с бесстрастием и сыновством.
15. Наиболее подходящими для описания любви к Богу являются взаимоотношения между любящими, но первая намного превосходит последнюю.
16. Под воздействием любви человек может по-разному себя вести. Одни становятся веселыми, радостными и беспечальными, а другие, наоборот, молчат и печалятся, ибо любовь как бы съедает их изнутри.
17. Под действием любви, впрочем, как, например, и под влиянием гневной страсти, человек забывает о пище или может довольствоваться самой её малостью.
18. Если на низших ступенях Лествицы преподобный Иоанн говорит о болезни как очищающем средстве, то на высшей ступени пламя любви к Богу настолько проникает в человека и попаляет всякое зло, что он уже не подвергается телесным заболеваниям.
19. Лишь человека, который очистился от страстей и соединил в совершенстве все три добродетели – веру, надежду и любовь, можно назвать богословом.
20. Наибольшее дерзновение в богословии (познании Бога) имеют те люди, которые как зеницу ока хранят свое целомудрие.
21. Преподобный Иоанн уверен, что любовь к ближнему предваряет любовь к Богу. И тот, кто по-настоящему любит Бога и ближнего, никогда не потерпит возле себя клеветников.
22. С любовью неразрывно связана надежда. Она облегчает все труды христианина, отгоняет уныние и отчаяние.
23. Чтобы не потерять надежду, особенно надо бояться гневливости.
24. Преподобный уверен, что невозможно взойти на вершину Лествицы, то есть достичь подлинной любви, не пройдя по всем её ступеням.