Ступени покаяния, или Что опечалило апостола?

Почему апостола Петра опечалил именно третий вопрос Спасителя: «Любишь ли Меня?» В чем смысл замены в греческом тексте одного слова, обозначающего любовь, на другое? Почему Свой вопрос Господь задает трижды? И какой урок преподает нам этот эпизод Евангелия?

Православный пост – время сугубого покаяния, время, когда Церковь предлагает нам условия, которые наиболее благоприятны для очищения и исправления. Не является исключением в этом смысле и пост, предваряющий день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Причем оба апостола и являют нам образец покаяния. Апостол Павел до своего обращения был гонителем христиан и впоследствии, будучи призванным свыше апостолом, считал себя первым из грешников (см.: 1 Тим. 1: 15). Апостол Петр, трижды отрекшись от Христа, раскаялся и всю оставшуюся жизнь при пении петуха проливал слезы, вспоминая свое отступление.

Попытаемся разобраться, какой урок мы можем извлечь для себя из покаяния апостола Петра.

Любимый ученик Господа апостол и евангелист Иоанн Богослов описывает, как воскресший Господь Иисус Христос возвращает отрекшегося Петра в апостольский лик через троекратный вопрос о любви к Себе. Святые отцы обыкновенно говорят о том, что таким образом Господь дарует Петру прощение трехкратного же отречения от Христа.

В этом отрывке повествуется, как после третьего вопроса Господа «Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня?» (Ин. 21: 17). По прочтении русского перевода Евангелия создается впечатление, что причиной скорби отрекшегося в минуту слабости апостола является троекратное повторение одного и того же (с незначительными различиями) вопроса о любви ко Христу. Славянский вариант имеет тот же смысл. Но знакомство с греческим текстом представляет нам несколько иную трактовку указанного евангельского события.

Дело в том, что в греческом языке имеется несколько терминов для обозначения любви. В интересующем нас евангельском отрывке в первых двух вопросах о любви Господь употребляет слово «ἀγαπᾷς» (Ин. 21: 15–16), между тем как в третий раз Он использует слово «φιλεῖς» (Ин. 21: 17). Если не вдаваться в подробности, то можно сказать, что первый из двух использованных глаголов обыкновенно употребляется, когда говорится о любви духовной, второй – о любви как привязанности, дружеском отношении. То есть в третьем вопросе Господь словно спрашивает Петра: «Любишь ли ты Меня хоть как-нибудь?» Едва ли не: «Ну, Я хотя бы нравлюсь тебе?»

Поэтому и в русском переводе причиной скорби Петра называется не то, что Господь трижды спросил его: «Любишь ли Меня?», но «что в третий раз спросил его: любишь ли Меня?» В греческом тексте это конечно более явно, поскольку написано, что Петр опечалился, услышав в третий раз именно «φιλεῖς με», а не «ἀγαπᾷς με», как в первых двух случаях.

На этом моменте достаточно подробно останавливается епископ Кассиан (Безобразов), который отмечает: «Не может быть сомнения в том, что три вопроса следуют один за другим в порядке нисходящем»[1]. В первый раз Господь спрашивает: «Любишь ли ты Меня больше, чем они?»; во второй раз просто: «Любишь ли ты Меня?»; и в третий раз Петр слышит вопрос о любви («φιλία»), отчего и приходит в сокрушение.

В чем же разгадка этого нисходящего порядка вопросов Господа? Ведь в Евангелии нет случайностей. Ответ здесь же – в Евангелии. В повествованиях об отречении апостола Петра мы можем увидеть, что три его отречения имели различный характер.

Первое отречение выглядит как бы и не вполне таковым. Создается впечатление, что апостол пребывает, говоря современным языком, в шоковом состоянии. Ему хочется уединиться, спрятаться, остаться незаметным, чтобы осознать происшедшее, принять его, согласиться с тем, что это явь, а не кошмарное сновидение, найти скрытые смыслы и возможности, чтобы продолжать жить в этой ирреальной реальности. «Не знаю и не понимаю, что ты говоришь» (Мк. 14: 68), – отвечает он служанке первосвященника. В его ушах, возможно, еще звучит эхо собственных слов: «Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь» (Мф. 26: 33). И как напоминание об этом звучит вопрос Спасителя: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?» – «Σίμων ᾿Ιωνᾶ, ἀγαπᾷς με πλεῖον τούτων?» (Ин. 21: 15).

Второе отречение уже не оставляет места для трактовки. Оно заверяется клятвою: «И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека» (Мф. 26: 72). Во втором, урезанном в сравнении с первым, вопросе Господа словно слышится сомнение: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня?» – «Σίμων ᾿Ιωνᾶ, ἀγαπᾷς με?» (Ин. 21: 16).

В третьем отречении Петр к клятве прибавляет божбу, завершая полноту отступления: «Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека» (Мф. 26: 74). И последний вопрос Сына Божия звучит как приговор, столь опечаливший Первоверховного: «Σίμων ᾿Ιωνᾶ, φιλεῖς με?» (Ин. 21: 17).

Согласно святым отцам, покаяние должно соответствовать степени совершенного греха. Возвращение ко греху свидетельствует о неполноте покаяния. В рассмотренном евангельском отрывке мы видим, как Господь помогает отрекшемуся апостолу окончательно избавиться от той слабости, которая привела его к богоотступничеству. Вопросы, обращенные Спасителем к Петру, приводят последнего к целительному сокрушению, по сути повторяя ступени его отступления.

К этому можно добавить, что Господь не спрашивает Петра о любви к Себе наедине. Он делает это принародно, так что и сам Петр вынужден отвечать в присутствии других.

У святых отцов можно найти мысль о том, что покаяние должно соответствовать не только степени, но образу греха. Если мы оскорбили кого-то словом, наше покаяние должно включать словесное извинение перед оскорбленным. Если мы принесли кому-то материальный убыток, то наше покаяние будет неполным без попытки компенсировать нанесенный ущерб. Если наш грех заключается в дурных мыслях о ком-нибудь, то и каяться нужно мысленно (кроме, естественно, Таинства исповеди).

Апостол Петр отрекся от Христа публично, поэтому и его признание в любви ко Господу должно совершиться в присутствии других.

В нашем разборе евангельского диалога не было ничего замечено ни об ответе Петра, ни о призыве Господа, ни о многом другом, но, думается, и то, что сказано, может послужить к нашей пользе. В остальном же попытаемся оправдаться словами самого евангелиста: «Если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин. 21: 25).

Андрей Горбачев
Православие.Ru

[1] См.: Кассиан (Безобразов), епископ. Водою и Кровию и Духом.

Просмотрено (45) раз