Бог не будет ничего выпытывать, ведь Он знает все лучше меня. Что будет потрясением на Страшном Суде?

Для меня эти слова всегда звучат затаённо-радостно, словно где-то под снегом и льдом ожила вода, словно какая-то отчаянная пичуга, не знаю ее по имени-отчеству, в февральский дымный от мороза день вовсю затенькала на голой березе, почуяв, что солнце вообще-то уже стоит высоко, что скоро – весна.

Однако хоть и весна, но суд есть суд, дело серьезное. Образ суда – всем нам знаком. Пишу «нам», потому что, как бы ни хотел ограничить эти размышления кругом своих личных переживаний и опыта, всё же вижу, что испытанное мною – хорошо и болюче знакомо многим людям. Все мы чувствуем себя, постоянно или время от времени, потенциально подсудимыми, потому, не в силах хорошими быть, стараемся хотя бы хорошими выглядеть, ведь суд – всепроникающ и тотален, суд незримо следит и подстерегает нас всюду, как в знаменитом романе Кафки «Процесс».

Это, конечно, не только образ государственного суда, которого каждый подспудно надеется избежать, мол, меня-то за что, впрочем, и от него у нас в России, в жизни нашей сумбурной, порой бывает недалеко любому гражданину, как «от сумы да от тюрьмы». Это еще и суд окружающих нас ближних, домашних, коллег, знакомых, начальника на работе, священника и прихожан в храме, соседей по очереди, по трамваю, по подъезду, по соцсетям интернета, зорко замечающих наши грехи и грешки, им же несть числа, малые с великими, наши промахи и слабости.

Это и суд собственной совести, собственных тревог, обманутых наивных ожиданий, очарований и разочарований, страхов, реальных и мнимых. И еще, как не устает напоминать Церковь, особенно в виду близящегося Великого поста, грозный суд Божий. Грозный, суровый, немилосердный к окаянному грешнику, мнится нам, одно слово – страшный. Чем страшный? А тем, что там уже хорошим – не притворишься, там вся подноготная твоя вылезет наружу пред Богом и пред всеми. И всё, кранты. Высшая мера.

Высшую эту меру мы представляем себе так легко и убедительно, в первую очередь потому, что мы еще и потенциальные судьи. Чувствовать себя и подсудимым преступником, и праведным судьей, и все это в одном флаконе!.. Как это в человеке, сиречь во мне, уживается, не знаю, воистину человек «дивно устроен», как сказано в 138-м псалме, правда, по другому поводу…

Способность судить, то есть разуметь добро и зло, право и лево, и с этой точки зрения оценивать мир, людей, события – в общем-то, часть образа Божьего, заложенного в человеке искони, и с момента грехопадения сильно в человеке исказившаяся, подвергшаяся порче, как и все другие части. Судим мы по-разному, кто-то прямолинейно и примитивно, кто-то тонко и даже изысканно, но как часто суд наш – греховен. Место порчи нашей Богоданной способности судить, темное пятно, отдающее гнилью – это осуждение, то есть отсутствие в суждении милосердия и любви. Слепое пятно в нашем и без того несовершенном глазу, которым мы не видим, не понимаем, не воспринимаем ближнего… И не только ближнего, но и самого близкого – самого себя.

«Ах, батюшка, я великая грешница!..» Над этой фразой, часто звучащей на исповеди, в среде священства принято слегка подшучивать, вот, мол, какое самомнение, хоть грешница, но всё равно «великая», несть якоже прочие человецы. На самом же деле, думаю, любой приходской батюшка подтвердит, что нередко эти слова звучат вполне искренне.

И звучат как диагноз серьезного недуга, имя которому «самосуд».

Страшная вещь, способная вполне верующего и благонамеренного человека довести до уныния и отчаяния, до депрессии и мыслей о самоубийстве.

Человек, недугующий травмой любви и милосердия, не умеет миловать не только ближних, но и себя самого. И часто не верит, что и Бог милостив и любящ, верит только в неумолимого Бога-Судию… Слова, которые я наиболее часто привожу людям в таких ситуациях, народ приписывает преподобному Серафиму Саровскому: «Никого не судите, и сами себя не судите, всем же нам судия Господь». Сказать-то легко, а как это сделать? Как перестать себя судить? Предать себя в руки Божии – но как, если Ему не доверяешь, если не веришь, что Он любящ, что поймет и простит?.. Можно много рассуждать, что установка «как меня простит Бог, если я сам себя простить не могу» – это-де от гордыни, от воспаленного и болезненного «я», но как убедить в этом пришедшего к тебе человека? Не знаю. Господи, Сам помоги всем нам, только на Тебя вся и надежда.

Некоторые, любящие читать Евангелие буквалистски, бодро и свысока говорят: «Ну чего вы заморачиваетесь на этих своих исповедях-грехах? Есть же притча о Страшном суде, а там не сказано, чтоб кого-то спрашивали про это всё, там один критерий – что сделал для ближнего!» Так-то оно вроде бы так, да не совсем… Собрался ты помогать больному, а если самого от болезни ноги не носят, какой из тебя помощник? Сможешь ли, будучи сам источён порчей страстей, исполнить хоть в малой мере для страждущего ближнего то, о чем говорится Христом в притче? Умозрительно рассуждать за чашкой богословского чая мы все горазды, а вот как дойдет до конкретного-то дела, вот этого, вот сейчас?..

Конечно, знать меру в таких вещах надо, превращать покаяние в невроз и самокопание, зацикливаться на этом, считать ежеминутное противостояние грехам конечным и единственным смыслом жизни во Христе – нельзя.

Но и без покаяния никак не обойтись.

Главное, помнить, кто тут пациент, а кто всё-таки Врач. И, когда Врач прописывает терпение, смирение, милосердие к себе самому и к ближним, чувство юмора (не злого сарказма, а именно юмора!) по отношению, в первую очередь, к себе и своим переживаниям – не забывать это лекарство принимать.

Еще раз напомню: все эти размышления – лично мои, о себе самом, но буду рад, если пригодятся кому-то еще. Когда-то меня поразили слова апостола Павла, он тоже сказал их о себе самом, но счёл нужным поделиться с коринфскими братьями во Христе, видимо, знал, что для них это важно: «Меня меньше всего волнует, что меня будете судить вы или любой другой человеческий суд. Я даже себя самого не сужу. Хотя на моей совести ничего нет, это еще не значит, что я тем самым оправдан. Но мне судья Господь. Так что ничему не выносите приговора до времени, пока не придет Господь. Он и выведет на свет все, что скрыто во мраке, и сделает явными даже тайные помыслы. Вот тогда каждый получит от Бога свою похвалу» (1 Кор. 4, 3-5).

«Свою похвалу»!.. А как же наказание?! Что, одна похвала и оправдание?! Думаю, так: оправдание – да, ведь Бог любит нас и всегда хочет оправдать и тем самым – исправить нашу неправоту. Похвала? А это как получится. Будет за что – похвалит, нет – увы… Ведь свой суд, в общем-то, мы носим в себе сами. Если внутри меня ад – хорошо ли мне будет от похвалы, райски ли мне будет, даже отправленному в рай?.. Насколько вообще внешни и насколько внутренни для христианина ад и рай? Вопрос вопросов.

И еще о Страшном суде думаю так: в церковном смысле «страшный» означает прежде всего не «кошмарный», а «великий», потому что Божий. Вряд ли Господь станет у меня выпытывать подноготную о чем-либо, ведь Он – Сердцеведец и всё знает лучше меня. А вот в том, что Он Сам расскажет и откроет мне обо мне, моей жизни и мире то, чего я слепо не видел, не знал, не понимал, что именно это и станет главным моим потрясением на суде – не сомневаюсь.

Священник Сергий Круглов
Православие и Мир

Фото: pccs.ru / С. Челенков

Просмотрено (36) раз